"Евгений Воробьев. Высота" - читать интересную книгу автора

наличия? Надо просто сказать - нет интереса. Или вот еще - "корни самотека".
Ну какие у самотека могут быть корни? Вдумайся! Ты и беседуешь так, словно
уверен, что тебя нельзя слушать с интересом и удовольствием.
- Какой же я, Иван Иваныч, оратор? - обиделся Гладких.
- Ты и слово "оратор" произносишь почти как ругательство. Вот поэтому
слушателей ты к своим беседам привлекаешь все равно, что к
ответственности!.. Брось ты весь этот словесный мусор и говори просто,
по-человечески. Сколько я тебя знаю, ты все мусолишь одни и те же слова.
Будто разговариваешь с грабарями, как двадцать лет назад.
Терновой знал Гладких еще в годы первой пятилетки. Гладких работал
тогда в постройкоме. Он всегда был исполнителен и прилежен. Но просто
удивительно, почти непостижимо, как Гладких умудрился эти двадцать лет
оставаться на месте, не расти, словно и сейчас его окружали грабари и
сезонники в лаптях. Гладких стал партгрупоргом, когда на стройке домны было
тихо и малолюдно. Но вот приехали монтажники, размах работы увеличивался,
темпы росли, стройка домны стала местом встречи новаторов-строителей, и
Гладких оказался в центре большого коллектива. А во главе его стать не смог.
Терновой понимал, что Гладких не сможет по-настоящему возглавить
организацию.
Терновой, тяжело опираясь на палку, заковылял, на ходу выговаривая
что-то Гладких, а Токмаков пошел в свою конторку.
В конторке сидел за чертежами и чесал лысину Матвеев.
- Пыхтишь, старик? А мне за тебя опять нагорело.
- Черт его знает, в этих еллипсах заблудился.
- Я вот тебе покажу "еллипсы"! Приходи ко мне завтра в восемь вечера.
Хотя что я говорю? - спохватился Токмаков, вспомнив про приглашение к
Берестовым. - Вечером я занят. Приходи завтра в шесть утра. Ранец твоя дочка
не выбросила? Захвати тетрадки, карандаши. Готовальня у меня найдется.
Учебники займи у Бориса, все равно он пока не учится.
Матвеев стоял ошарашенный, не находя слов ни для возражений, ни для
благодарности.


5

Душный вечер привлек в парк на берегу пруда много публики, и ресторан
"Мангай" был переполнен, как всегда под выходной день.
То был довольно неказистый ресторан второго разряда, но он очень хотел
выглядеть шикарным и ни в чем не уступать ресторанам первого разряда.
Усердный квартет на эстраде тщился изображать солидный оркестр; пианист,
ударник, скрипач и аккордеонист так старались, что за дверью могло
показаться: музыкантов вдвое больше, чем их есть на самом деле.
За столиком, у самого оркестра, сидели одной компанией Борис, Хаенко,
Катя, Одарка, Бесфамильных и еще кто-то из монтажников.
Борис с непривычки быстро опьянел. Он смотрел вокруг себя невидящим
мутным взглядом. Мальчишеские вихры его, и так неподатливые, воинственно
торчали во все стороны. Он пошатывался, даже сидя за столом, а Хаенко с
недоброй щедростью все подливал ему.
- Гуляй, рабочий класс! Первая получка! Факт! Она влагу любит.
- Крупный рак имеется в буфете, на любителя! - предложил официант,