"Евгений Воробьев. Высота" - читать интересную книгу автора

сморщился и оглянулся: куда бы выплюнуть? - Чуть терпкое. И даже самую
малость горькое.
- Но горечь-то приятная? - обрадовался Берестов. - Похоже на косточки в
вишневой наливке?
- Давно не пил, - замялся Токмаков, с трудом удерживаясь от того, чтобы
снова не зевнуть. - Я больше водочку уважаю.
- Сперва здесь научился жить человек, а потом - плодовые деревья, -
упивался Берестов, которому казалось, что он нашел благодарного слушателя. -
Конечно, трудно деревьям. Как-то ко мне маленький воришка в сад забрался.
Ну, хоть бы сорвал яблоко, съел его. Так ведь нет, ни одного яблока не
попробовал. А ветку нагнул и сломал. Поймал я его и говорю: "Ты рассуди!
Легче тебя воспитать, чем это яблоко вырастить..." Ругал, ругал его, потом
жалко стало - прогнал. Сунул воришке яблоки на дорогу - ни одного не взял.
- Сознательный. - Токмаков незаметно выбросил недоеденное яблоко.
- Молодежь теперь понятливая. Вот Машутка моя климат исправляет. А пруд
какой у нас - видели? Зеркало - тридцать пять квадратных километров. Шутка
сказать! Воздух стал более влажный. Испарения. Вот сейчас духотища, а
все-таки у нас в поселке градуса на четыре прохладнее, чем у завода. А в
холода - наоборот, градуса на четыре теплее. В других поселках клубнику в
апреле морозом прихватывало. А у нас - нет! И климат теперь нам
подчиняется...
Дарья Дмитриевна показалась в распахнутом окне.
- Идите скорей обедать! А то мой Кирилл Данилыч отравит вас своими
скороспелками...
За столом разговор шел о яблонях "уральский партизан", о событиях в
Китае, о неуемных ветрах, которые начинают всерьез мешать верхолазам, о
тигро-льве, о телевизорах, о дискуссии в биологической науке, о доменном
газе, о витаминах и кто его знает о чем. Токмаков изредка бросал умоляющие
взгляды на Машу, как бы вопрошая: "Ну где же обещанный отдых?"
А Маша будто не замечала ни этих взглядов, ни с трудом подавленных
зевков. Ей нравилась его беспомощность, и она еще поддевала его все время,
втягивая в разговор.
- Скоро уезжаете? - спросила она, когда Борис в который раз заговорил о
домне.
- Стараемся как можно скорее, - ответил Токмаков. - Закончим монтаж - и
прощай, любимый город. Как говорится: "Мелькнет за кормой знакомый платок
голубой..."
- Удивительно, как это вы еще цвета запоминаете!
- У меня хорошая зрительная память.
- А кроме зрительной - никакой?
- Наш брат привык разъезжать налегке, - сказал Токмаков в тон Маше.
- Опять куда-то ехать? - вовремя вмешалась Дарья Дмитриевна. - Я бы так
не могла. Я только один раз на поезде ехала, в Каменогорск. А потом никуда
дальше пионерских лагерей не выезжала. Дарья Дмитриевна и в самом деле
безвыездно прожила в Каменогорске двадцать лет. Ей привезли сюда
электрическую лампочку, немое, а затем звуковое кино, трамвай, здесь она
пристрастилась к телефону, к автомашине - это когда Маша работала водителем.
- А я все время на колесах, - сказал Токмаков. - И мать говорила мне:
"Бездомный, как шмель!.." Но я все-таки счастливый. Строитель!
- Шмелям тоже отдых полагается, - сказала Дарья Дмитриевна. - Какое же