"Евгений Воробьев. Высота" - читать интересную книгу автора

центром домны. Но ветер относил царгу в сторону, и ее очень трудно было
оттягивать обратно. Токмаков правильно рассчитал, что царгу легче будет
подтягивать по ветру, чем удерживать на месте, противостоя ветру. Он подал
Матвееву сигнал - держать царгу не над площадкой, а с надветренной стороны,
метров на десять западнее. Несколько раз пришлось повторить сигнал, пока
Матвеев понял его. Наконец кра-новщик сделал то, что требовал Токмаков.
Вадим первый разгадал остроумный маневр прораба, но только молча
кивнул, а Пасечник показал большой палец и прокричал что-то одобрительное.
Самое скверное, что нельзя надеяться на сигналы рукой: за пылью не
разглядишь. Матвеев, боясь ошибиться, подолгу вглядывается, ждет повторных
сигналов, и кран опаздывает. Упущено немало благоприятных моментов. Надо
добиться того, чтобы усилия крана и людей точно совпадали между собой в
узкие промежутки временя. Так рыбаки, вытягивающие на берег тяжелый баркас,
поджидают, пока под днище подкатит волна, бьющая в берег, чтобы объединить
свои и ее усилия.
Нежданов чаще, чем это нужно было, протирал пальцами стекла очков, не
снимая их. Ему все казалось, что запылились стекла, хотя на самом деле это
была завеса пыли вокруг. Он тоже понял, что сигналить рукой сейчас
бессмысленно. Ему вспомнился подъем конструкций на монтаже комсомольской
домны еще в первую пятилетку, когда во время снежного бурана несколько
горластых ребят голосом передавали команды с этажа на этаж. Нежданов полез к
Токмакову, чтобы посоветовать ему устроить живой телефон.
"Только бы не потерять, не разбить очки, - беспокоился Нежданов,
нащупывая ступней какой-то выступ. - Тогда я погиб".
Токмаков выслушал Нежданова, мгновенно оценил его предложение и
подозвал Бориса:
- Спускайся вниз. Там Метельский загорает. Прогони его. Пусть на нижней
площадке торчит. Сам ступай во-он на ту лесенку. Будешь мою команду
передавать Метельскому, он - Матвееву. Выполняй!
- Константин Максимович! Сделаю!
Борис спускался с сияющим лицом. Ветер немилосердно трепал и ворошил
его светлый вихор.
Токмаков стоял, прихватив трос локтем, перегнувшись вниз, сложив руки
рупором. Звонким, ломающимся голосом Борис с быстротой эха вторил Токмакову.
Метельский на своем рубеже подхватывал команды и передавал их Матвееву.
Колебания царги становились все меньше, совсем как у маятника часов,
когда кончается завод. Царга опускалась все ниже, просвет между нею и домной
уменьшался.
И наступил наконец долгожданный момент. Сталь коснулась стали, и
спокойный, глухой звон возвестил, что царга легла на свое место. Ее надежно
закрепили болтами. Она стала верхушкой домны.
Ветер дул с прежней силой, но теперь казалось, что он внезапно ослабел,
что это не царга, а сам ветер очутился на привязи.


12

Монтажники гуськом спускались по узким сходням, лесенкам.
Пасечник долго не уходил сверху. Он словно жалел, что царга лежит
неподвижно и послушно на своем месте. Он разохотился по-настоящему, он еще