"Евгений Воробьев. Высота" - читать интересную книгу автора

Токмаков безразлично кивнул Дерябину и вышел из комнаты.
Он готовился выдержать бой. Но понимал, что к главному инженеру нельзя
идти с черновиками. Надо все еще раз выверить, пересчитать, чтобы к
возвращению Гинзбурга из командировки быть во всеоружии.
Токмаков помнил, что Таня Андриасова - чертежница, и принес к ней домой
все свои схемы и чертежи.
- Вот тебе, Таня, боевое задание от капитана Токмакова.
- Есть, товарищ гвардии капитан, - обрадовалась Таня. - Только беда,
Сережка всю готовальню разорил!
- Эту материальную часть я тебе добуду. А дело такое - или голову себе
сломаю, или помолодею.
- Тоже старик объявился! А намного помолодеть собираешься?
- Сразу на четыре дня помолодею, не меньше.


21

Заснуть больше не удавалось, но Катя продолжала лежать, не открывая
глаз. Так легче сосредоточиться и вспомнить все по порядку.
Газета висела до середины следующего дня. Потом ее, выгоревшую на
солнце, совсем желтую, заменили свежей. Но ведь это не значит, что газета с
заметкой совсем исчезла? Ее получат подписчики. И эта фотография на Доске
почета. Ночью там горят лампочки. Люди из ночной смены тоже видели
фотографию. Под ней красиво написано: "Екатерина Петровна Петрашень".
А может, при электрическом свете не видно, что она растрепанная? Хоть
бы Пасечник не вздумал смотреть на Доску почета...
Корреспондент этот обещал поговорить с фотографом. Но вдруг фотограф
заупрямится и не захочет переснять Катю? Или пообещает, а потом и думать об
этом забудет? Недаром Захар Захарыч называет его Обещалкиным.
Надо же было полениться, не посмотреться в зеркальце! Такой
степкой-растрепкой снялась!.. А косой Катя сроду не была. Это фотограф ее
изуродовал...
Завтра Катя пойдет в радиостудию. Выступать будет, Не хуже той Зойки
Иноземцевой, на которую Пасечник в театре глаза пялил. Подумаешь, актриса!
Тоже у жаровни коптилась, тому же Карпухину заклепки пекла!..
Катя представила себе, как Пасечник будет слушать ее речь. На бумажке
уже все написано. Нужно только прочесть без запинок. Где запятые -
передохнуть, где точки - помолчать подольше. А эта Зойка Иноземцева, она
чужие пьесы читает!.. Может, она вовсе и не такая красавица. Их там мажут в
театре, из старух делают молодых. Интересно, а в студии не мажут?.. Катя
рассмеялась. "Дурочка я! Это же радио". Интересно, как эта самая студия
выглядит - может, там светло, как в фотоателье? Или там синий свет горит?
Надо было у Захар Захарыча спросить, он все радиостудии обошел. Катя достала
с тумбочки зеркальце, посмотрелась в него, повела глазами и с удовольствием
похлопала длинными черными ресницами. Ничего девочка!.. А копоть на веках -
это даже хорошо, что она не смывается. Во всяком случае, лучше, чем грим у
Зойки Иноземцевой.
После ссоры с Пасечником в театре и разговора с Карпухиным в столовой
Катя стала следить за своими словами, за своей внешностью и манерами.
Она вспоминала, чем бывал раздражен Пасечник, вспоминала замечания,