"Андрей Воронин. Тень каннибала ("Инструктор ГРУ")" - читать интересную книгу автора

словно застыл в ожидании какого-то события - скорее страшного, чем
приятного, - и однажды утром событие свершилось.
От универмага, который стеклянным кубиком торчал на краю микрорайона,
к автобусной станции через лес вела хорошо утоптанная, скользкая по случаю
оттепели тропа, проложенная гражданами, которых по тем или иным причинам
не устраивал троллейбус, хотя до конечной остановки от универмага было
буквально рукой подать. Тропа эта пользовалась дурной славой - не столько
потому, что здесь действительно происходило что-то нехорошее, сколько
потому, что оно, это нехорошее, могло произойти здесь в любой момент. В
каждом городе и в каждом микрорайоне есть такие места, надежно укрытые от
любопытных глаз, глухие и небезопасные. В таких местах, как правило, нет
фонарей, и сюда очень редко заглядывают милицейские патрули. Осторожные
обходят такие места стороной, и только беспечные рискуют появляться здесь
под покровом темноты.
Летом тропу, о которой идет речь, можно было назвать живописной -
естественно, если научиться не замечать вездесущего мусора, бесстыдно
белевшего среди вытоптанной травы, и не обращать внимания на блеск
валявшегося тут и там бутылочного стекла. В ясные зимние дни здесь бывало
по-настоящему красиво, а в оттепель... Что ж, оттепель - дело особое, и,
чтобы увидеть красоту в многообразии оттенков грязно-серого цвета, нужно
быть настоящим художником или счастливым влюбленным, настолько опьяненным
гормональной бурей, чтобы существование вещей безобразных или хотя бы
просто некрасивых было незамеченным.
Трое приятелей, шагавших в то туманное мартовское утро по тропе в
сторону автостанции, не были ни художниками, ни влюбленными. Впрочем, ни
туман, ни шорох падающих в ноздреватые сугробы капель не оказывали на них
угнетающего воздействия по той простой причине, что все трое были очень
молоды и еще не вступили в тот возраст, когда люди обращают внимание на
подобные мелочи. Если вам шестнадцать лет от роду и вы с друзьями решили
прогулять занятия в ПТУ, то промозглая туманная сырость и слякоть под
ногами вряд ли способны испортить вам настроение; а если у вас к тому же
есть пачка сигарет и мелочь на пиво, то жизнь становится прекрасной
независимо от погоды.
- "Продиджи" твои - фуфло, - авторитетно заявил Леха Пятнов по
прозвищу Пятый, на ходу закуривая сигарету от одноразовой зажигалки. -
Серый ты, Тюха, как ментовские штаны. Куда стадо - туда и ты. Скоро ты мне
скажешь, что Киркоров - это круто.
Жека Малахов, шагавший по узкой тропинке чуть позади Пятого и Тюхи,
засмеялся и с уверенностью произнес, поправляя под мышкой тощую
дерматиновую папку на "молнии":
- Не скажет. Постесняется. Он Киркорова по ночам слушает. Под
одеялом, блин, втихую. "Ой, мама, шика дам..."
- Козлы вы, - делая вид, что совсем не обиделся, проворчал Андрей
Пантюхин, которого приятели для краткости называли Тюхой. Слова Пятого
задели его за живое, и он изо всех сил старался не показать этого. Пятый
служил Тюхе примером для подражания. Тюхе вовсе не нравилась музыка
"Продиджи", и он упомянул о появившемся у него новом альбоме этой группы
только для того, чтобы немного приподняться в глазах своего насмешливого
приятеля. Тем более что каких-нибудь полгода назад Пятый сам носился с
этими "Продиджи" как с писаной торбой. Тюха был тугодумом и не всегда