"Андрей Воронин. Инструктор над законом ("Инструктор ГРУ") " - читать интересную книгу автора

склоне некогда поросшего березняком пригорка. Жалкие остатки этого
березняка сиротливо маячили на самой верхушке холма, оттесненные туда
разгулом ностальгической тяги горожан к земле. Между лейтенантом и
поселком лежала снежная целина, рассеченная надвое укатанной дорогой,
колея которой по-зимнему поблескивала на солнце, хотя блестеть им
оставалось совсем недолго: вот-вот должны были они превратиться в два
непроходимых грязевых желоба, в которых испокон веков с проклятиями
застревают пешие, конные и колесные россияне.
Лейтенант сунул под мышку надоевшую папку, щелчком выбил из пачки
сигарету и закурил, щурясь на хаотичное нагромождение крыш и прикидывая,
как бы ему половчее отыскать логово затаившегося где-то здесь Николая
Зверева. Задача, впрочем, решилась сама собой. Над одной из крыш слабо
вилась тонкая струйка слегка голубоватого дыма, почти отвесно ввинчиваясь
в пронзительно голубеющее небо, на котором не было ни единого облачка.
Если даже это и не была дача Зверева, то все-таки в ней должен был
обнаружиться кто-нибудь живой, скорее всего - сторож, а может, и
кто-нибудь из аборигенов. Так или иначе, была надежда, что этот кто-то
знает, как найти дачу Николая Зверева.
Лейтенант на всякий случай переложил пистолет из кобуры в правый
карман куртки и решительно зашагал по дороге, стараясь не скользить в
раскатанной колее и больше не насвистывая. У него не хватало опыта, чтобы
правильно оценить или хотя бы удивиться неестественной легкости, с которой
с самого начала продвигалось это дело, но, как верно подметил полковник
Сорокин, лейтенант Лямин обладал отлично развитой интуицией. И сейчас ему
вдруг сделалось несколько не по себе под этим ярким солнцем на совершенно
пустой дороге. На секунду его охватило почти паническое желание
повернуться на сто восемьдесят градусов и для начала поискать телефон,
чтобы доложить полковнику, который, наверное, уже вернулся от Зверевой и
ломает голову над тем, куда, черт побери, подевался лейтенант Лямин,
посланный с пустячным поручением. Впрочем, побуждение это было задавлено в
зародыше: на станции никакого телефона не было. Там не было ничего, кроме
пассажирской платформы, лохматой дворняги да трех или четырех разбитых
фонарей. Значит, нужно было выбираться в более цивилизованное место, и уже
оттуда взывать о помощи: помогите, мол, товарищ полковник, я тут решил
поиграть в частного детектива, да в последний момент маленько обгадился,
так что приезжайте, милости просим, ждем с нетерпением. А время? Времени
на это ушла бы чертова уйма, а у подозреваемого и без того было почти
полсуток форы.
Обдумав все это как следует, лейтенант плотнее сдавил губами фильтр
сигареты, словно это был мундштук дыхательной трубки, и немного ускорил
шаг, зачем-то засунув правую руку в карман и обхватив ладонью в перчатке
тяжелую рукоять пистолета.
Прикосновение к оружию успокаивало, и Лямин задышал ровнее,
пристально вглядываясь в вырастающие впереди забрызганные белым дощатые,
бревенчатые и даже кирпичные стены и стараясь не потерять из вида
худосочную струйку дыма.
Впрочем, по поводу последнего он беспокоился напрасно. Накатанная
колея кончалась у ворот той самой дачи, над крышей которой вился дымок.
Дальше дорога представляла собой просто два едва заметных углубления в
снежной целине, обозначавших засыпанные последним (недельной давности)