"Андрей Воронин. Тень прошлого (инструктор спецназа ГРУ)" - читать интересную книгу автора

составляло служебную тайну.
Балашихин верно истолковал эту пантомиму.
- Понятное дело, - нисколько не обидевшись, сказал он. - Значит,
служит. Не генерал еще?
- Нет, - сказал Илларион, - еще не генерал.
- Это он зря, - с серьезным видом заметил Балашихин. - Генералом быть
хорошо.
Ловким движением нырнув на переднее сиденье "Лендровера", он немного
попрыгал на потертой подушке, скрипя старыми пружинами.
- Никогда не думал, что будет так приятно снова посидеть в этой
старой каракатице, - сказал он. - Ты молодец, Илларион. Эта машина - как
кусок нашей молодости.
- Хорошая машина, - сдержанно согласился Илларион, усаживаясь за руль
и запуская двигатель.
Через полчаса, сделав короткую остановку у гастронома, "Лендровер"
подъехал к старому дому на Малой Грузинской и, виртуозно вписавшись в
узкую арку, вкатился во двор.

***

Забродов открыл глаза, как всегда, в половине шестого утра, за
несколько секунд до того, как должен был зазвенеть будильник. Глаза
открылись с некоторым трудом, а это было отклонением от нормы: раз и
навсегда приученный к железной дисциплине организм не имел привычки
протестовать против ранних подъемов. Рука, протянутая Илларионом для того,
чтобы выключить будильник, заметно дрожала. Это уже не лезло ни в какие
ворота, и тогда Илларион вдруг разом вспомнил подробности предыдущего
вечера.
- Елки-палки, - сказал Илларион и с усилием сел на кровати. Мир
качнулся и косо поплыл куда-то влево, грозя сбросить Иллариона вместе с
кроватью в безвоздушное пространство. - Стоять! - приказал миру Илларион,
и мир послушно замер в ожидании дальнейших распоряжений. - Мой папаша пил,
как бочка, и погиб он от вина, - сообщил ему Илларион.
Он обвел квартиру мутным с похмелья взглядом и вздохнул. Некоторые
люди совсем не меняются с годами, подумал он, и это, наверное, хорошо..,
для них. Надо будет прибрать, а то у домработницы сердце слабое. Да и до
ее прихода еще дожить надо, а это как-никак три дня... За три дня в этом
бардаке все ноги переломаешь. "Э, приятель, - подумал Илларион, - да ты,
кажется, крутишь хвостом, тянешь время и вообще отлыниваешь. Ну-ка,
подъем!"
Он резко вскочил, с трудом сохранив при этом равновесие, и, не входя
в подробности своего самочувствия, принялся одеваться. Натянув чистый
камуфляжный костюм и тяжелые армейские ботинки, он вышел из квартиры, даже
не посмотрев в окно, чтобы узнать, какая сегодня погода: погода в данном
случае на его планы не влияла.
На улице шел дождь - собственно, не дождь даже, а какая-то
неопределенная морось, тончайшая водяная взвесь, которая, перестав быть
туманом, так и не дотянула до того, чтобы стать дождем. "Совсем как я, -
подумал Илларион, - перестав быть капитаном, так и не сделался майором."
Прямо от подъезда он взял средний рабочий темп. Никакой трусцы, с