"Андрей Воронин. Повелитель бурь ("Слепой" #24) " - читать интересную книгу автора

электричество. Лес ждал воды - той самой воды, которая где-то далеко топила
прибрежные поселки и мутными потоками низвергалась с горных склонов, сметая
все на своем пути. Воды не предвиделось, зато огонь прятался где-то
рядышком, поджидая удобный момент, чтобы вырваться на свободу и пуститься в
бешеную пляску.
Грабарь понимал это как никто, потому что наблюдал эту печальную
картину ежедневно. Лес был его рабочим местом, за сохранность коего Грабарь
нес всю полноту ответственности - и по долгу службы, и по убеждению. Не то
чтобы он был ярым защитником живой природы наподобие парней и девушек из
"Гринпис", которые осаждают химические заводы, ядерные электростанции и
берут на абордаж нефтеналивные танкеры. Ничего подобного! Андрей Грабарь
ушел в лес не для того, чтобы оказаться поближе к деревьям, а для того,
чтобы пореже встречаться с людьми. Люди неизменно ставили Грабаря в тупик с
тех пор, как он вернулся с войны. Он их совершенно не понимал, а они,
похоже, не понимали его, будто вернулся он не с Кавказа, а с другой планеты,
и не вернулся даже, а так, прилетел в летающем блюдце с неизвестными целями.
Он промучился в городе полтора года, а потом плюнул на все и ушел в лес -
надел форменную фуражку с дубовыми листьями и поселился на старом кордоне.
Лес принял его больную душу, и здесь бывший сержант Грабарь обрел
относительный покой. С начальством он не конфликтовал: не настолько оно,
начальство, сошло с ума, чтобы ссориться с энергичным, исполнительным и
непьющим лесником, который - вот чудеса-то! - работал не за страх и даже не
за деньги, а вот именно за совесть. Обидишь его чем-нибудь, уйдет он - где
потом другого такого найдешь? Что же до порубщиков, браконьеров и прочих
нарушителей, то с ними разговор у Грабаря был короткий и жесткий. Под
зеленой форменной рубашкой он носил линялый тельник в голубую полоску, а на
плече - тяжелую тульскую двустволку, из которой, как было доподлинно
известно всем жителям окрестных деревень, мог подстрелить комара на лету.
Реакция у Грабаря была отменная, рука тяжелая, и на компромиссы он, как
правило, не шел: денег ему хватало, а высказанные в сердцах угрозы местных
алкашей - подстеречь, отполировать мослы, подстрелить, спалить и т. п. -
вызывали у него только презрительную усмешку. Семьи у Грабаря не было и,
похоже, не предвиделось, а за себя лично он не боялся, благо после близкого
знакомства с орлами Басаева и Хаттаба здешние вечно пьяные ханурики
выглядели безобидными.
В деревне его, мягко говоря, недолюбливали, но Грабарь по этому поводу
не переживал. Лесник, егерь, участковый и вообще любой представитель власти,
как ни крути, навсегда останется для людей опасным чужаком, притеснителем.
Сколько бы он ни юлил, сколько бы ни прогибался, пытаясь сойти за своего,
это у него все равно не получится: не тот у нашего народа менталитет. Он,
народ, выпьет с тобой и поцелуется, а когда ты отвернешься, с наслаждением
харкнет тебе на спину и за глаза обзовет дураком, а то и похлеще. Так стоит
ли, в таком случае, прогибаться? Делай свое дело, охраняй лес и будь уверен:
уж кто-кто, а деревья и кусты тебя не предадут.
Грабарь неторопливо двигался сухим сосновым бором, привычно придерживая
на плече ремень висевшей дулом вниз двустволки и отгоняя веточкой назойливую
мошкару, которая так и липла к разгоряченному, потному лицу. Потертый
кожаный планшет дружески похлопывал его по левой ягодице, а по ребрам,
противно щекоча кожу, медленно сползали струйки горячего пота. Под ногами
тихо похрустывал пересохший мох, горячий воздух был густым, как кисель. Лес