"Андрей Воронин. Первое дело слепого. Проект Ванга ("Слепой") " - читать интересную книгу автора

осторожно, озаряя темноту короткими вспышками тормозных огней, потихонечку
сползает в кювет. Двигатель выключается, из машины выходит водитель и,
оскальзываясь на заросшем сырой травой склоне, движется к багажнику. А через
какое-то время за рулем этого самого "мерседеса" находят совсем другого
человека, который умер от сердечного приступа и которого, между прочим, уже
полтора месяца считают пропавшим без вести.
Картинка получалась довольно красноречивая, и Ирина поняла, что имел в
виду Глеб, когда назвал этот случай небезынтересным. Еще она подумала, что
как-то незаметно для себя переняла образ мыслей мужа, склонного в каждом
непонятном или странном происшествии видеть криминальную подоплеку. Ну
конечно! Естественно, это было убийство, замаскированное под несчастный
случай! А как же иначе? И к багажнику водитель пробирался вовсе не за
буксирным тросом, как поначалу подумал Глеб. Там, в багажнике, лежало тело
похищенного полтора месяца назад бизнесмена Семичастного. Выкуп за него,
наверное, не заплатили, вот похитители его и прикончили с помощью
какого-нибудь купленного на черном рынке секретного препарата. А может, он
просто скончался там, у них, не выдержав плохого обращения, а то и просто с
перепугу...
От всех этих мыслей аппетит пропал окончательно, и Ирине пришлось
сделать усилие, чтобы доесть бутерброд. Пропади все пропадом! Почему первым
делом обязательно надо предполагать что-нибудь в этом роде? И на чем это
предположение основано? На том, что Глебу почудилось, будто он видел около
машины совсем не того человека, труп которого только что показали по
телевизору. Видел мельком, в боковом зеркальце движущейся машины, да еще и в
темноте. Мудрено ли в таких условиях что-то перепутать? Просто этот
Семичастный, наверное, хранил аптечку в багажнике, как это сейчас многие
делают. Почувствовал себя плохо, хотел остановиться, не справился с
управлением и скатился в кювет. Полез в багажник за лекарством, а его там не
оказалось. Или оно не помогло. Вернулся за руль, присел, хотел отдышаться,
перетерпеть, да так и умер, сидя за рулем... А где он пропадал полтора
месяца - это его, бизнесмена Игоря Семичастного, личное дело...
- Я, наверное, перепутал, - сказал Глеб, старательно подчищая хлебной
коркой остатки размазанного по тарелке яичного желтка. - Все-таки там было
темно.
Ирина замерла и секунды две-три сидела неподвижно, борясь с вернувшимся
желанием что-нибудь швырнуть. Неужели прочесть ее мысли так легко?
Еще она подумала, что тему разговора пора менять, пока дело не дошло до
ссоры. Это было что-то новенькое - ссора, возникшая буквально из ничего, на
пустом месте, во время раннего завтрака. Раньше подобного не случалось, и
Быстрицкой совсем не нравилось такое, с позволения сказать, новшество. Да,
нужно было срочно поговорить о чем-то другом, по возможности нейтральном,
вот только она никак не могла придумать о чем.
- А что твоя Волошина? - рассеянно поинтересовался Глеб, наливая себе
вторую чашку кофе. - Все еще живет с этим щелкопером?
Ирина закусила губу, отметив про себя, что муж уже во второй раз на
протяжении какой-нибудь минуты угадал ее мысли, да так ловко, словно она не
думала, а говорила вслух. То есть это он второй раз дал понять, что знает, о
чем она думает. А сколько раз он промолчал?
Впрочем, воспоминание о Волошиной, как обычно, вызвало у нее улыбку.
Нина нравилась Ирине, хотя близкими подругами они никогда не были - так,