"Сергей Воронин. Две жизни" - читать интересную книгу автора

- Марш! Марш! - подбадривает он.
Мы идем, прижимаясь к скалам. Берег завален валунами, крупной галькой.
Ноги срываются, подметки скользят. Нелегко тащить по-бурлацки. Катер пыхтит
изо всех сил. Мы пыхтим изо всех сил.
- Цивилизация! - кричит Коля Николаевич.
- Цивилизация! - кричит Соснин.
И вдруг в одном месте, в другом, в третьем из-под больших валунов
выползают змеи. Свиваясь в кольца, они широко разевают пасть, трясут тонким
раздвоенным языком и, быстро виляя хвостом, скрываются в расщелинах скал.
- Господи Иисусе! Господи помилуй! - испуганно приговаривает Баженов.
Перваков на змей не обращает внимания. Канат врезан ему в плечо. Из-под
его ног выворачиваются камни. Яков не столько тянет, сколько старается
обойти крупные валуны, где могут затаиться змеи. В руке у него палка.
Тянем мы долго, больше километра. Постепенно берег переходит в
скалистый обрыв. Такие обрывы Зырянов называет прижимами. Здесь к скалам
действительно прижимается вода, течение усиливается. Дальше идти нельзя. Мы
останавливаемся, и тут до нас доносится хриплый голос:
- Бросай канат!
С какой радостью мы его бросили. Скорей в лодки! Плывем!
...Четыре часа утра. От воды подымается теплый туман, цепляется за
кусты, прочесывает их. Катер отдыхает, приткнувшись к берегу. Мы не спим.
Мы - это Коля Николаевич и я. Теперь, когда нет преферансистов, нет иной
компании, он дружит со мной. Коля Николаевич привязчив, легко сходится с
людьми, наверно легко и уходит, но - что ясно - он не может быть один. Мы
удим рыбу. Никогда мне еще не доводилось ловить с такими удобствами. Не
выходя из дому, забрасываем удочки. Как ловить на дальневосточных реках,
научил нас Перваков. Ловля идет на закидушку. У меня в руке конец
тридцатиметрового шнура. На другом конце шнура груз. От груза отходят два
поводка с крючками. Поплавка нет, да он и не нужен. Ловим на палец. Дернет
рыба - дергай и ты. И я дергаю. Клюет часто, то и дело слышны всплески
падающих грузил. Рыбы здесь много, самой разной, есть такая, про которую я
никогда и не слышал. Одни названия чего стоМГят: таймень, ленок, хариус,
касатка, чебак, гольян, конь, горбуша. Есть и наши знакомые: щука, окунь,
пескарь, только пескари тут различаются - длиннотелый, губач, носатый,
восьмиусый. Есть и сазан, зовут его здесь толстолобик. Пока все спали, мы
натаскали столько рыбы, что ее хватило всем.
- Когда ж вы ее спроворили? - собирая в таз хариусов, чебаков, касаток
и пескарей, спросила Шуренка.
- Пока вы, миледи, изволили почивать, - ответил Коля Николаевич.
- А ты не обзывайся, - неожиданно обиделась Шуренка, - может, это у вас
там всякие, а я сплю с мужем.
- Чего? - От смеха Коля Николаевич чуть не вылетел из лодки.
Пришлось вмешаться Зырянову, чтобы успокоить Шуренку. Он растолковал
ей, что означает слово "миледи".
- А я думала, он обзывается, - заулыбалась Шуренка.
- Значит, порядок? - спросил Коля Николаевич, лукаво посматривая на нее
зеленоватыми глазами.
- Порядок, - смеется Шуренка.
- Тогда можешь бесплатно отдыхать... на моей груди, - милостиво
разрешил Коля Николаевич.