"Арсений Васильевич Ворожейкин. Небо истребителя " - читать интересную книгу автора

обманешь.
После исповеди о случившемся, словно сбросив с себя огромную тяжесть,
Кудрявцев заявил:
- Я, товарищ командир, все рассказал. Готов за свою минутную слабость и
трусость нести любую ответственность. Только прошу, не отстраняйте меня от
полетов.
Чтобы сообщить о случившемся, летчики более десяти часов добирались до
Слонима. Здесь Кудрявцев опомнился и отказался подписать телеграмму, заявив,
что врать не приучен. Байков обозвал его трусом и предателем, с которым на
войне не полетел бы в бой. Это "обвинение" подействовало на Кудрявцева, и он
дал согласие поддержать версию Байкова.
Молодость! В такие годы у человека еще не устойчивы моральные принципы.
Зато узы товарищества крепки и, бывает, берут верх над нравственностью. И
когда Байков бросил Кудрявцеву обвинение в трусости, парень счел разумным не
подводить командира. Теперь он опомнился. Да и Байков уже, видимо,
раскаивается в своей лжи.
Вскоре Байков был разжалован в рядовые летчики и переведен из
гвардейского полка в обычный. Представление на присвоение звания не было
отослано, Кудрявцева коммунисты не приняли в партию. Наказание летчики
получили суровое. Но никакой трагедии не произошло. Кого уважают и любят,
того за сознательно неразумные поступки бьют сильнее.


3.

После дивизионной конференции по обобщению опыта Великой Отечественной
войны комдив пригласил меня в свой кабинет. Разговор начал с бумажки. Это
была жалоба. Меня обвиняли в том, что я, пользуясь служебным положением,
занимаюсь коммерцией: меняю государственное авиационное масло на фанеру.
Бумага была адресована командующему воздушной армией. Подписи не было, зато
была приписка: "Не называю свое имя потому, что опасаюсь преследования за
правду". Резолюция командующего: "Разобраться. Если нужно - строго наказать
командира полка и доложить об исполнении". Наложил резолюцию не
генерал-полковник авиации Хрюкин, а мой однофамилец маршал авиации Г. А.
Ворожейкин. Я спросил:
- А где Тимофей Тимофеевич?
- Переведен в Москву.
Мы с Правдиным давние друзья и земляки, Оба из Горьковской области. Не
раз встречались во время войны, Михаил Иванович человек душевный, поэтому я
по-дружески спросил:
- А что ты думаешь об этой анонимке? Я же тебе говорил о масле и
фанере.
- Кляуза, конечно, но приказ есть приказ. Надо будет докладывать.
Завтра к вам в полк прилетит командующий. Поговори с ним об этом.
Сообщение о прибытии командующего насторожило:
- Зачем он прибудет к нам?
- Видимо, хочет познакомиться с гарнизоном. Вашим полком он
заинтересовался особо. Ты же сам написал рапорт, что полк по тревоге может
подняться в воздух только через полтора часа. А у других истребительных
полков готовность к бою не больше часа. Ваш срок командующего не устраивает.