"Михаил Васильевич Ворскла. Письма в Снетин " - читать интересную книгу автора

(Из выступления зеньковского писателя Матвея Хруща на творческом вечере
в доме культуры)

Многие замечают, и не безосновательно, что в каждом моем произведении,
будь то поэма или эпический многотомный роман, герои мои непременно попадают
в больницы. А недруги подчеркивают, - герои мои не вылезают из больниц, мои
рассказы кишат больницами и больными, а также медсестрами, хирургами,
дежурными и главврачами. Да, так и есть. Но это совсем не значит, что мне
самому пора в дурдом. Нет, здесь проявляется тонкость, которую не всем дано
уловить, здесь высвечивается мое чутье, мой, так сказать, дар чувствования и
переживания, моя способность ощущения жизни, как некой смертельной болезни.
Это не я первый придумал, были в древности грамотеи, но я единственный, кто
так умело вплел это в повествование. Да, мои герои постоянно чем-то болеют,
но они никогда практически не помирают в больницах. Под забором, в
подворотне, с ножом в печени, с перетянутым горлом, но не в больнице! Из
больницы герой всегда выходит обновленным, одумавшимся, впереди у него само
счастье. Ведь это так здорово, поправиться! И читателю я даю возможность
пережить кризис и очиститься, поправиться и отправиться к новым
приключениям. Болейте, болейте вместе со мною, болейте с моими героями
заодно, и вы поправитесь, и задышите так, как еще никогда в жизни не дышали.
То есть вольно и облегченно.

4

Утренние обширные туманы - вестники весны. А уже они настали и покрыли
Диканьку, охристую, бурую, с темно-красными пятнами, влажную ветвями и
голыми сучьями; с черепицей на крышах и шифером, с теплыми ватниками сельчан
в огородах, с размокшей землей, освобожденную от долгих снегов и теперь
вольно дышащую. Тишайшее безветрие и неосторожные шаги, отдающиеся, и теплое
испарение под ногами. "Андрейка!" - окликали Андрея, - "Влезай скорее в
машину, еще ты не окреп, нельзя тебе долго на свежем воздухе!" В то утро
Андрея забирали из больницы. Тогда начиналась новая для него жизнь.

(Из разговора, завязавшегося тотчас после усаживания в машину)

- Э, - протянул Виктор Павлович, - то мы далеко заедем.
- Андрей, не захлопнул. Стукни еще раз. Нет. Виктор Павлович, помоги.
- Вы мне тут натрясете. Нужно к общежитию брать. Надя, с ручника сними.
- Попрошу, Виктор Павлович, - уверенно заявила тетя Надя, - не
указывать.
- Выворачивай колеса.
- Пригнись-ка, Андрюша, невидно из-за тебя.
- Выворачивай! Здесь переходи на скорость. Куда ты погнала. Впереди, не
видишь? Тут должна быть яма, у того столбика. Яма! Надя, как раз. Ты
нарочно, что ли?
- Погодите, Виктор Павлович, сейчас, погодите, - успокаивала тетя
Надя, - наберем скорость. Вот ровная дорога. Вообще-то я водить умею, только
не люблю, а у Виктора Павловича дальтонизм, ему садится за руль
воспрещается.
Из густого молока выхватывались чередой тополя и снова окунались в