"Михаил Васильевич Ворскла. Русалка " - читать интересную книгу автора

- Кряхтя, спускались косари сквозь бурьяны к воде. Но пропадал белый
хлопец. Вербы ветвями размахивали, никого не было на берегу.
- Что за нелегкий, - восклицал первый, - не перепились же мы. Не
осоловели же.
- То, Сашко, все твои побрехушки, - сердился второй, - все выдумки
твои. И меня старого в болото загнал.
Волновались деревья, а потом усмирялись.

А в другой раз девушки, возвращавшиеся с арендаторских полей, забредали
к ставу. Видели воду и соблазнялись ею. Раздевались, побросав в траву сапы,
заходили в нее и резвились на мелководье, поднимая брызги. Одна из них с
насмешкой спрашивала, не этот ли ставок все бабы в округе боятся и обходят
десятой дорогой, не здесь ли хранят вербы какого-то хлопца и ревнуют его к
женскому полу. Но подруги не отвечали ей, умолкали и оглядывались с опаской.
И видели: точно, с другого берега как будто бы наблюдают за ними. Налетал
вдруг ледяной ветер, какой только в зимнюю стужу бывает, серая волна
подымалась на воде. Стволы тополиные затрещали, посыпала снежная крупа.
Убегали девушки, прихватив одежду, а сухие злаки и лопухи хлестали их по
голым ногам и гнали прочь. И только, когда пропадали незваные из виду,
замирали деревья. Снова солнце светило жарко на безоблачном небе.

Рассказывают также, что под вечер, как только сядет солнце, и не успеет
мир потонуть во мраке, но, напротив, засветится необычайно ровным светом;
когда небо светлое и белое как молоко, выходит купаться хлопчик. Стаскивает
с себя штаны и футболку, приближается к краю и погружает ноги в теплую воду.
Доходит до глубокого места и плывет. Разводит белое небо руками, пуская
волну, переворачивается на спину и отдается воле чужой, и его несет течение,
словно это не ставок, а быстрая речка. "Никто не знает, какая ты", - шепчет
он, - "Как прекрасна ты, изумительная. Никто не знает". Он летит, невесомый,
в необъятной неге между двумя небесами, пока не стемнеет, пока не опустится
в яр непроглядный туман.

~

Месяц прокрадывался из-за деревьев. Павло Андриевич чуть-чуть
вздремнул, примостившись на уголке стола, а батько куда-то исчез. И вдруг
Павлу Андриевичу заслепило глаза ярким светом. Он стал отмахиваться от него,
как от мухи, а это батько светил фонариком.
- Пойдемте, Павло Андриевич, пора! - поднимал свата батько.
- Да, пора, - согласился сват, и на удивление резво вскочил.
- Только ради бога, - предупредил батько, - не придавите пса, не то нас
услышат.
- Я внимательно, внимательно.
Они вышли на улицу и спустились с горы к яру. Резкий круг от фонарика,
в который то и дело впрыгивала жаба или залетал мотылек, указывал дорогу.
- Я удивляюсь, какая тишина вокруг, - говорил восхищенно сват, крутя
головой, - посмотрите на звезды, их наверное миллиард, если не больше, и все
поблескивают.
- Там еще тише будет. Поначалу.
- Я тишину люблю, - делился вкусами сват, - В городе у нас совсем ее не