"Зоя Ивановна Воскресенская. Сердце матери " - читать интересную книгу автора

учеников в них более двадцати тысяч.
В голосе Ильи Николаевича звучала гордость.
- А девочек сколько?
- Три тысячи с лишним. Маловато еще.
Мария Александровна вспомнила, как огорчало Илью Николаевича, что в
школах вовсе нет девочек, и как он воевал с крестьянами, уговаривая их
посылать дочерей учиться.
- Подумай, Машенька, в деревне стало в десять раз больше грамотных. А
ты говоришь - "не следует ли отдохнуть". Душа радуется, когда смотришь на
эти цифры. Но ой-ой-ой, сколько еще надо сделать! Дожить бы до такого дня,
когда все население губернии будет грамотным. А?.. Доживем?
- Конечно, доживем.
- Придется выдержать большую борьбу против похода на земские школы.
Если школы превратят в церковноприходские, отдадут их под власть попов -
беда, будут они выпускать полуграмотных невежд.
В передней кто-то стучал промерзшими сапогами, обивая с них снег.
В кабинет вошел вестовой Михеич, привез почту.
Мария Александровна зажгла лампу, подождала, пока огонек расползется
по всей кромке фитиля, надела стекло и сверху зеленый абажур.
- Из Казани какое-то важное письмо. - Илья Николаевич вскрыл пакет,
вынул толстый лист бумаги, украшенный гербом Российской империи, пробежал
его глазами и тихо охнул. - Машенька, - сказал он упавшим голосом, -
наградили меня... орденом Святого Станислава первой степени.
- Поздравляю...
Мария Александровна взглянула на побледневшее лицо мужа и осеклась.
Пошарила рукой стул, опустилась на него.
- Это конец, Машенька. Это третий звонок. Ведь это означает -
пожалуйте в отставку, господин Ульянов. В отставку! - Илья Николаевич
прислушался к этому странно и по-чужому звучащему слову. Встал и, заложив
руки за спину, зашагал по комнате.
Только теперь до сознания Марии Александровны дошел страшный смысл
этих слов. Она помнит, что первым звонком Илья Николаевич назвал орден
Анны, которым он был награжден за двадцать лет службы; вторым был орден
Святого Владимира, за двадцать пять лет службы, и тогда волновался, что
уволят.
А теперь, после тридцатилетней работы, отправляют на пенсию, на покой.
- Неужели это мой последний годовой отчет? - Илья Николаевич посмотрел
на бумаги, лежащие на столе. - Что же дальше? В пятьдесят четыре года
надеть шлафрок, комнатные туфли и наблюдать жизнь через окно? И это
называется покой? Это же смерти подобно!
Никогда не видела Мария Александровна своего мужа таким растерянным и
поникшим.
- Может быть, можно ходатайствовать? - неуверенно сказала Мария
Александровна.
- Нет, бесполезно. Закон есть закон. Я старался о нем не думать,
смотрел только вперед, надеялся на какое-то чудо. Но чуда не произошло... В
отставку!.. А у нас с тобой дети еще на ноги не поставлены. Как мы, восемь
душ, проживем на одну пенсию?
- Об этом не печалься, - ласково сказала Мария Александровна. -
Продадим дом, снимем маленькую квартиру, я сумею экономно вести хозяйство,