"Валерий Вотрин. Секвестр" - читать интересную книгу автора

его слова, как поджимает губы Навроцкий, как переглядываются Атуччи и
Потный Соуза, вытираются большими одинаковыми клетчатыми платками, как
шевелится в кресле де Фортиньяр, несуразный в своем несовременном
устаревшем кителе, который он все же носит, несмотря ни на что. Потом они
стали морщить лбы, потом они начали кивать, сначала незаметно даже для
самих себя, а потом уже явственно и согласно.
- Заводы стонут от тесноты, - сказал Навроцкий, и слова его были
камнями, которые рождались в муках внутри, за крахмальным прикрытием
манишки, и выкатывались через гортань, выталкивались языком, и падали,
тяжко бухая о пол. - Мы едва успеваем усмирять недовольных.
- Корпуса громоздятся один на другой, - сказал Атуччи, - людей стали
заселять уже в самые неглубокие штреки.
Вновь шевельнулся де Фортиньяр. Застонало кресло под потной тяжестью
Соузы.
Нерва понял.
- Да, - сказал он, - правительство слабо. Да, - сказал он, - Оксеншерна
в силе.
Четверо в креслах задвигались.
- Да, - сказал Нерва. - Да.
- Мы станем... - начал Навроцкий.
- Мы будем... - сказал Атуччи.
- Мы дадим... - наклонился вперед Соуза.
- Мы возьмем, - вмешался адмирал де Фортиньяр.


Ватикан. Кардинал

Монсеньор Мирон Ибарра принял Клингера в своих полутемных покоях, которые
располагались в северном крыле папского дворца. Окнами покои выходили на
двор Сан-Дамазо и были, как отметил Клингер, довольно скромны для самого
влиятельного человека в курии. Но здесь было уютно, обжито и очень далеко
от холодной, величественной помпезности залов, галерей и лоджий там,
снаружи. Здесь же - светло-серые беленые стены, мягкая округлость
простенков и окон, скромная, но удобная мебель, - все было приспособлено
для жилья и работы в тихом уединении, а не для праздного любопытства
досужих туристов. Клингер боялся, что кардинал при встрече протянет ему
руку для поцелуя или совершит еще какую-нибудь глупость. Клингер не был ни
католиком, ни протестантом - был атеистом, поэтому подобные ханжеские
штучки были для него нестерпимы. Но все произошло на диво хорошо. Кардинал
был предупрежден о визите Клингера и поэтому держался просто: предложил
Клингеру сесть, сам же остался стоять, ибо был человеком порывистым и
импульсивным. Клингер про себя отметил это обстоятельство. Кардинал Ибарра
был черноволос, причем волосы его непослушно лохматились из-под красной
кардинальской шапочки и спадали на высокий лоб. Глаза смотрели из глубоких
глазниц взглядом умным и немного ироническим. Клингер охарактеризовал
кардинала про себя как противника упорного и, судя по всему, жестокого.
Учитывая, что нынешний папа болен и долго не протянет, а Ибарре
симпатизирует большинство в курии, новый папа будет сильно отличаться от
посредственности Бенедикта XVII. Кардинал в свою очередь решил, что адвокат
этот - бестия умная и скрытная. В общем и целом они понравились друг другу.