"Валерий Вотрин. Лемминг" - читать интересную книгу автора

И он хмыкнул, видя, как покоробило собеседника его Кромбахера это
насмешливое хмыканье. Невинная мелочь, шутка, обмолвок, а как он их задевает.
Не задевает то, что половина домов уже стоят пустые, городской бюджет почти
целиком уходит на починку разбитых нескончаемым транспортным потоком дорог, а
домашние хозяйки каждый день валом валят в муниципалитет с жалобами на
автомобили, давящие на улицах их любимых собак и кошек. А то, что в этих
машинах, за забрызганными, бурыми стеклами сидят люди, - это вы понимаете? Это
вас хоть как-то задевает? Люди едут и едут, бог знает куда, куда, будем
надеяться, они сами знают, они едут и едут, и тысячи километров и биллионы
загубленных нервных клеток, биллионы загубленных отвратительными дорогами,
таможней, плохим обслуживанием, зверями-полицейскими, элементарным отсутствием
дорожных знаков нервных клеток у них уже позади, а впереди - то же самое, то
же самое! Надежда разве, что все это когда-нибудь кончится. А сколько среди
них, этих уже ставших одноцветными машин, автомобилей, принадлежащих жителям
этого города? Один бог знает, бог да бургомистр. Опубликовать эти данные,
огласить их и признать - от нас осталась только половина, другая половина
неизвестно где, мчится куда-то сквозь ночь к кому-то, кого и сама не может
назвать, - огласить это - камни закричат, воистину, возопиют безгласные,
вовеки немые булыги дорог, ежечасно вгоняемые в землю колесами! Приходить на
работу и видеть каждодневно на привычном месте женщину, своего секретаря, а в
один день придти и не увидеть ее, спросить и получить в ответ равнодушное: "А
она вчера уехала!" - не страшно ли это? Так ли мы привыкли к повседневному,
обыденному ужасу исчезновения? Так ли защитились от него, как от старого
вируса, наработанным столетьями иммунитетом? Люди едут сквозь ночь - а чего
они бегут? От чего спасаются? Но вот одна машина раздавила кошку - у, бедная
кися, бедная, бедная моя кися, пошла через дорогу по привычке чинно и гордо,
хвост трубой, а тут этот подлец, этот подонок несется куда-то, будто ошпарили
его кипятком, сшиб мою кисю и даже не остановился, мерзавец! А ты, ведьма,
разве не видишь подслеповатыми своими гляделками, что соседей твоих уже нет
рядом, а дом их стоит пустой и мертвый? Отправляясь каждое утро за молоком,
разве не замечаешь, что улица тиха и пустынна? Так кого обвинять? Да сними,
праведный Господь, с машин этих крыши, и оттуда испуганно уставятся в твой
грозный лик покидающие эти места, покидающие эту страну, и половина из них
будут бывшие бургомистры. У них уже свой эфемерный мир - дорога, своя карающая
десница - опускающийся шлагбаум, свой грозный ангел - наглый полицейский и
свой Предвечный Судия - смерть в автокатастрофе, грубая дерюга холста,
натягиваемая на глаза. А тем временем дома стоят запертые, и коллеги по работе
избегают смотреть на покрывающееся пылью, пустующее место и желтеющую на столе
кипу всевозможной бумажной недоделанности.

Дворник работал туго, елозил по стеклу с влажным скрипом, а дождь все
усиливался. Барон Норберто Мария специально выбрал улицу, которая была
заполонена приезжими машинами. С трудом припарковавшись у края, стал он
смотреть на движение за стеклом. Долго ли будет так продолжаться, останутся ли
другие улицы в неприкосновенности или и их в скором времени затопит волною
гонимых машин?

И эту улицу он знал в ее лицо, неповторимое у каждой из улиц города,
доверенного ему, знал ее имя, знал ее дома, знал людей, он, младший потомок
обедневшего рода, добровольный летописец городской истории, бесплатный