"Валерий Вотрин. Последний магог" - читать интересную книгу автора

огненная погибель, пусть конец всему - они хотели, они страстно желали, они
жаждали этого. Но постепенно шепот замирал, часто на полуслове, как будто
они впадали во внезапный сон, немилосердный сон животного, и я тщетно
вслушивался, чтобы уловить конец фразы. Бывало, что курган молчал несколько
дней, а потом вновь начинал шептать.
Так я научился различать их язык. Сейчас шаман называл Сбегу кретином,
безответственным идиотом, проклятым раскольником, невером. Вот что говорил
шаман, зная, что никто в комнате не сможет его понять. Это были непонятные
слова, никто не понимал, что, собственно, шаман имеет в виду. Один я
понимал, и мне было страшно отвечать ему. Поэтому я молчал.
Но он увидел, как я молчу. Он встал и приблизился ко мне, стал
вплотную.
- Что ты такое? - спросил он на своем языке.
Я молчал.
- В Трубу веруешь?
Я кивнул.
- Ты понимаешь, о чем я говорю?
Я покачал головой. Он засмеялся.
- Кто был твой отец, ты, понимающий язык шаманов?
- Его не нарекли, - ответил я.
- Что ты здесь делаешь?
Я молчал.
- Ты сбегут?
Я покачал головой. Он приблизил ко мне свое лицо с горящими глазами, от
него шел запах земных глубин, рудных жил, подземных рек, запах земли, как от
мертвого.
- Ты пришел сюда, - сказал он. - Ты явился в Огон, и ты не сбегут.
Тогда кто ты? Ты знаешь?
Я сказал себе: "Шепчу, этот человек хочет знать, кто ты, и он - шаман.
Но должен ли ты отвечать ему? Он говорит на языке, понятном только вам
двоим. Он не хочет, чтобы другие знали о том, кто ты. Скажи ему, что лишь
Великие Духи знают, кто ты, а ты не знаешь. Скажи ему это на его языке".
И я уже раскрыл рот, чтобы сказать это, но тут вошел Джованни. Он вошел
и избавил меня от ответа.
- Брейк! - завопил он, хохоча и делая какие-то непонятные знаки руками.
И он продолжал говорить на своем быстром непонятном языке, одновременно
разводя нас с шаманом в стороны и вскрикивая: "Брейк!" Я понял, что это мы -
брейк, и подчинился. В конце концов, как только нас не называют. Пусть будем
брейк, я не возражаю. Мне было приятно, однако, что брейк не только я, но и
шаман. Стало быть, мы с шаманом заодно, мы оба - брейк.
- Брейк! - кричал Джованни, хохоча.
Впоследствии он рассказал мне, как увидел нас, вставших друг против
друга, как кинулся разнимать. Он часто рассказывал об этом, и слушать его
рассказ по двадцатому разу было уже не так интересно. Он говорил, что сразу
вклинился меж нами, хотя вовсе не хотел этого делать. Он не понимал, о чем
мы говорим, но сразу понял, что разнять нас надо. Он смеялся при этом. Он
был мудрый, Джованни. Мы подружились.
Он много смеялся и много говорил. Сначала я не понимал его, как не
понимал никого в этой стране. Язык не давался мне поначалу, потом я
неожиданно, однажды утром, вдруг стал понимать: сквозь толщу незнакомого