"Евгений Войскунский, Исай Лукодьянов. Очень далекий Тартесс" - читать интересную книгу автора

подтянуть, слева отдать.
Юркий Диомед, управившись с парусом, вернулся на коему. Сгреб пятерней
рыжую бородку, состроил за спиной Горгия зверскую рожу. Пожилой кормчий не
выдержал, засмеялся. Потеха с этим Диомедом. Вечно кого-нибудь
передразнивает. Особенно смешно изображает он аэда. Вытянет руку и, ударяя
по ней палочкой, будто плектром по струнам кифары, споет старческим
голосом такое, что самый заматерелый разбойник со стыда закроет голову
плащом. Про Данаид, например, и их женихов. Или... Да нет, страшно
вымолвить. Как только боги терпят, не покарают нечестивца... А однажды
обмотался чьим-то длинным гиматием, наподобие женского пеплоса [гиматий -
плащ ниже колец; пеплос - длинное, широкое женское платье], подложил за
пазуху тряпья и пошел но палубе, кривляясь и вихляя бедрами, к стойлу, в
котором томилась последняя корова. Это он изображал Пасифаю, жену
критского царя Миноса, воспылавшую страстью к быку. Матросы с хохота
валялись, глядя, как Диомед простирает руки к корове, хватает ее за
жилистые ноги и корчится на палубе, представляя, как грешная царица рожает
Минотавра - получеловека, полубыка.
Помрешь с этим Диомедом.
Горгий тоже усмехался в черную бороду, глядя на выходки Диомеда. В
тихую погоду часами играл с ним в камешки.
Но теперь, достигнув берегов Иберии, сделался Горгий молчаливым и
задумчивым. Стоя на покачивающейся корме, глядит и глядит на дальний
берег, на синее море - не видно ли чужого паруса. Роятся в многодумной
голове воспоминания о долгом и трудном пути.
А путь и впрямь был нелегок.
Верно, Пелопоннес обогнули и дошли до Керкиры [Керкира - современный
остров Корфу] благополучно. Зато потом...
Семь суток полного безветрия между Керкирой и проливом Сциллы и Харибды
[пролив Сциллы и Харибды - Мессинский пролив]. Обессиленные гребцы,
обливаясь жарким потом и протяжно стеная, не могли уже вырывать тяжелые
весла из будто загустевшей воды. А за проливом противный ветер. Медленнее
черепахи полз корабль вдоль италийского берега. Когда же доползли до
Питиуссы - Обезьяньего острова, что лежит против Кум, - такое узнали...
Полмесяца назад, как рассказали Горгию, у берегов Кирны [Кирна -
древнегреческое название Корсики, на которой находилась фокейская колония
Алалия; Кумы - колония древних греков в Италии, близ города Неаполя]
боевые фокейские триеры сшиблись в морском бою с несметной флотилией
карфагенских и этрусских кораблей. Давно уже карфагеняне точили зубы на
фокейских мореходов - не давала им покоя торговля греков с богатым
Тартессом. И вот, заключив союз с этрусскими морскими разбойниками, напали
они на фокейцев. Яростно обменивались неприятельские корабли градом камней
из баллист, сваливались бортами, бились врукопашную на палубах. Разошлись
поздним вечером, оставив три с лишним десятка кораблей - жаркими факелами
горели они в ночи. Не одолели греков карфагенские воины в открытом бою, но
слишком велики были потери фокейцев. Пришлось им отступиться от Алалии,
отдать Кирну врагу.
Советовали Горгию поворачивать обратно.
- Все равно не пройдешь в Тартесс. Даже если проскочишь к иберийским
берегам, к Майнаке [Майнака - фокейская колония на юго-восточном побережье
Иберии], остановят тебя карфагеняне в узком месте, у Геракловых Столбов.