"Виктор Вучетич. Мой друг Сибирцев " - читать интересную книгу автора

Как нарочно, в первый день рождества морозы отпустили. Повалил крупный
мокрый снег. Обшитый красным сукном гроб поставили на грузовик с опущенными
бортами и медленно повезли по центральным улицам на городское кладбище.
Хрипло разносились в сыром воздухе звуки траурного марша, застревала в
снежных заносах машина, и тогда провожающие дружно толкали ее, наваливаясь
все вместе. Народу собралось много, день праздничный, обыватель выбрался на
улицу. Казалось странным, никою ведь, по сути, не удивишь похоронами в такое
время, это стало делом привычным; сколько смертей повидал человек, сколько
крови пролилось и правой и виноватой, а вот услышал глуховатый рокот
барабана, тонкие, нестройные вскрики труб и побежал смотреть, выяснять, кого
хоронят, да почему с оркестром, видно, не прост был покойник, ох ты,
господи, не прост, упокой его душу, все там будем...
Сибирцев пришел прямо на кладбище и остановился за старым кафедральным
собором. Отыскал свежую могилу, осмотрелся в стороне, низко надвинул на
глаза меховую шапку. Ему хотелось подойти поближе, в последний раз взглянуть
в неузнаваемое лицо Павла, но он по-прежнему стоял в стороне, внимательно
наблюдая за всем происходящим и отмечая про себя лица знакомые и
посторонние, равнодушные и заинтересованные - почему заинтересованные? -
вслушивался в обрывки разговоров. Потирая морщинистую шею и трубно
откашливаясь, Евстигнеев произносил речь.
- Еще одна свежая могила! - доносилось до Сибирцева. - Еще одна
незабвенная утеря. Еще одна жертва! Вчера - еще полный сил, здоровый,
энергичный, неутомимый, преданный идее, а сегодня уже холодный труп...
Коммунистическая партия, Советская власть и вся революция понесли тяжелую
утерю. Погиб Павел Творогов - один из лучших наших товарищей, один из
честнейших и активнейших работников, погиб, смертельно укушенный ядовитой
коброй контрреволюции. Павел Творогов погиб в момент начатой им большой
работы, замученный белогвардейскими палачами, героически перенеся
невыразимые пытки проклятых бандитов... Перед свежей могилой нашего товарища
Павла Творогова еще раз поклянемся быть верными дорогим для него идеям
коммунизма!..
"Нет, все-таки он дурак, - решил Сибирцев. - Причем дурак самолюбивый.
Зачем нужны все эти подробности? Жертва бандитов, героически перенесенные
пытки и без конца имя-фамилия, имя-фамилия..."
Когда под звуки Интернационала и троекратный залп все закончилось,
Сибирцев еще некоторое время наблюдал за расходившимися. Его острый глаз не
обнаружил ничего явно подозрительного. "Но ведь и они, - думал Сибирцев, -
тоже не лыком шиты". А то, что "они" здесь были, в этом можно не
сомневаться. Тем и опасен зверь, что умеет приспосабливаться, умеет
становиться незаметным, когда это требуется. Но зверь есть зверь, самим не
надо быть дураками. Хорошо, хоть Сотникова удалось убедить не появляться на
кладбище. Такого верзилу не спрячешь в толпе - сразу привлекает внимание,
как раз то, что должно быть полностью исключено в предстоящей операции.
К вечеру ударил настоящий рождественский мороз. Ангара окуталась
тяжелым колючим туманом. Он мешался с паровозным дымом и угольной гарью,
давил и жег легкие, вызывая надрывный, сухой кашель. Свечками уходили в небо
дымы из труб, высоко в черном небе хороводили крупные звезды.
Все это вспоминал Сибирцев, сидя на нижней полке вонючего и
задымленного вагона поезда, сквозь ночь тащившегося из Иркутска в