"Корнелл Вулрич. Черный занавес " - читать интересную книгу автора

Ему, пожалуй, стоит немного отдохнуть, а потом можно снова отправиться
на разведку. Прошлой ночью он почти не спал. Как давно это было. И как
далеко. Таунсенд снял пиджак и повесил его на спинку стула. Потом прилег на
кровать, чтобы немного расслабиться. Однако сам не заметил, как крики на
улице, приглушенные оконными стеклами, стали тише, потом превратились в
монотонный рокот и, наконец, в мягкий шелест. Он погрузился в сон. Свой
первый сон в новой жизни.
Когда Таунсенд проснулся, было далеко за полдень. Он попытался
отвернуть водопроводный кран в углу, и трубы привычно запели. Результат
убедил его, что объяснение консьержа - "кто-то включил воду на нижних
этажах" - приложимо к любому часу суток. Правда, через несколько минут в
тонкой струйке воды стало меньше ржавчины и можно было умыться.
Выйдя из комнаты, он запер дверь - скорее по привычке, чем по
каким-либо иным соображениям, - и тут же окунулся в запахи кухни, которые,
видно, поднялись сюда с первого этажа еще в часы завтрака. Ароматы напомнили
Фрэнку о том, как он голоден. Значит, даже призраки должны иногда питаться.
Спускаясь по лестнице, он обратил внимание на то, что показалось ему
добрым предзнаменованием. Тяготившее его с прошлой ночи ощущение моральной
вины исчезло. Если это "облегчение" рождено прошлым - хотя пока этого не
могло быть, поскольку он еще не окунулся по-настоящему в прошлое, - то либо
он действительно ни в чем не виноват, либо полностью лишен совести. В нем
по-прежнему жило чувство настороженности, но теперь опасность скорее
возбуждала его, нежели угнетала. Возможно, потому что с ним не было
Вирджинии и не томило, как прежде, чувство ответственности за нее; теперь
придется иметь дело только с собственной судьбой.
Таунсенд прошел квартал от своих меблированных комнат, которые
находились на том конце улицы, что выходил на Деграсс-стрит, и нашел
приличное, с его точки зрения, уличное кафе. Он мотивировал свой выбор
большим количеством мусора в ведрах у дверей кухни. Если скапливается
столько отходов к концу рабочего дня, значит, и оборот велик. В кафе почти
не было людей. Народ на Тиллари-стрит не настолько состоятелен, чтобы
перекусывать и во внеурочное время.
Взобравшись на высокий табурет у стойки, Таунсенд долго смотрел на
затылок бармена и соображал: "Интересно, приходилось ли мне бывать здесь?
Вспомнит ли он меня, если вглядится повнимательнее?"
Он снял шляпу, чтобы лучше было видно лицо. Вытянул шею на дюйм или два
вперед, чтобы привлечь внимание бармена, когда тот отвернется от сверкающего
никелем титана. Наконец их взгляды встретились, но ничего такого не
произошло. Все свое внимание человек сосредоточил на кружке, куда наливал
кипяток. Значит, подумал Таунсенд, он не был в свое время таким завсегдатаем
этого заведения, чтобы его сразу узнали. Возможно, и заходил сюда, но всего
раз-другой, а подобные посетители проходят перед барменом сотнями за день.
- Вы давно здесь работаете? - спросил он наконец у человека за стойкой.
- Пару недель, мистер, - ответил тот.
"Вот и упущен первый шанс", - с горечью подумал Таунсенд.
Перемешивая в кружке сероватый сахар, он обдумывал дальнейший план.
Всякий раз в обычные обеденные часы он станет посещать новую забегаловку и
обойдет их все в этом районе. Это не займет много времени, поскольку таких
заведений на Тиллари-стрит всего четыре или пять. Он должен постараться,
чтобы его узнал кто-нибудь из персонала или постоянных клиентов. Такова его