"Иван Александрович Вырыпаев. Разговор с письмом" - читать интересную книгу автора

не пересоздаю ее. Наступила минута, когда мысль стала важнее образа. Лучшая
из книг, - книга, выцарапанная на заборе, куском шифера.

Из письма: правильно ли я понял тебя, считая приведенный выше текстовой
кусок, метафорой?
Рад, что ты это почувствовал. Разумеется, приведенный выше кусок
текста, есть пример метафоры, но метафоры, которую я предлагаю назвать новая
метафора. Каково же условие появления новой метафоры? Главное условие,
невыносимость метафоры старой. Необходимо убить. Нужно убить старую
метафору, чтобы воспроизвести новую. Когда я хочу, чтобы сердце твое
плакало, я не буду пускать вход иронию и юмор, как это делалось раньше.
Когда я хочу, чтобы сердце твое плакало, я скажу тебе: Посмотри на этих
актеров, они только изображают жизнь. Вот актеры, они переживают
неизвестность. Давай уберем их. Давай убьем. Вот, он я. Я не актер, я такой,
какой я есть. Я говорю тебе, смотри, Путин делает из нашей страны
Соединенные штаты Америки. Он пытается улучшить жизнь обывателей. Группа
Любэ его кумиры. Правда, ему нравится и Хворостовский, но это исключение в
подтверждение правила. Путин создает мир материальных ценностей. Создает
демократию, где можно говорить вслух, но говорить не кому. Ты можешь выйти
на площадь и кричать. Но на этой площади никого, кроме тебя. Я вышел на
площадь, в ветреную погоду. Я увидел бурю. В воздухе миллиарды песчинок. В
воздухе песок. Желтые каменные дома, над которыми, разноцветными птицами
кружатся женские платки. По узкой, вымощенной круглыми булыжниками, улице
катятся груши, яблоки и гранаты. Катятся арбузы и длинный медный кувшин.
Телеги на старинной площади перевернуты, из круглых горшков льются струи
молока, смешиваясь со струями красного вина и собачей крови. Собака спит
вечным собачьим сном, перерезанная на две половины, металлическим ободом от
телеги. Плюс к этому, морда коричневой лошади в крови. От такого сильного
ветра, лошадь шарахнулась в сторону и уткнулась в окно. Оконное стекло
разрезало лошади глаза. Сильный ветер.
Кусок чего-то темного, летит, пролетает. Газета, несколько газет.
Тряпка. Тряпки. Клубы пыли, взрывы пыли. Ветки деревьев. Ветка дерева, по
лицу. Капли крови, пыль. Очертания людей, бегут или летят? Банка, банки за
что-то зацепились за что? Серая пелена, белая, повороты, повороты, что-то
пролетает, что? Арабский платок, с кем-то? Арабский платок, летит.
Нам с вами не жалко голубей, но то, что с ними произошло, не дай бог и
голубям. Этих несчастных птиц, продавали в клетках из тонких прутьев.
Теперь, когда торговцы голубями были разогнаны налетевшим ураганом, клетки с
птицами катались по площади, подчиняясь сильному ветру, взлетали на воздух,
снова падали, превращая голубей в месиво из пуха и птичьего мяса. А ветер
был такой силы, что даже машины оказывались на деревьях и крышах домов.
Пожилой женщине, решившей спрятаться за парковые ворота, порыв ветра проник
в трусы. Она сделалась похожей на старую лодку с белым парусом. Бороздя
океан ветра, старая женщина-лодка, с огромной скоростью наткнулась на риф
металлической решетки. Пройдя сквозь решетку, пожилая женщина разделилась
ровно на шесть частей. Но самым красивым зрелищем был парад развивающихся
рекламных растяжек. Широкие ленты из плотной банерной ткани, разноцветными
языками плясали на волнах воздушных потоков. Рекламные банеры напоминали
ленты из художественной гимнастики, которые крутят молодые девочки с
молниеносной скоростью волшебства. Кстати, во время бури, одной из таких