"Карл Эдвард Вагнер. Муза тьмы (Кейн Ветер ночи 3)" - читать интересную книгу автора

таверны, охраняемые многочисленными солдатами Халброса - Серрангы Даже бывалые
искатели приключений предпочитали посещать не столь мрачные злачные места -
"Красного медведям, "Повешенного бандита", "Пса и леопарда", "Злого пса" или,
на худой конец, "Ярдарма". "Таверна Станчека" считалась средоточием зла; сюда
стекались худшие отбросы общества, преступники, а также люди, занимающиеся
сомнительными делами.
Пачка листов пергамента запуталась в складках грязной занавеси. Наконец
Опирос освободил ее и вошел, с трудом сохранив равновесие. Шестьдесят пар глаз
уставились на него, несколько мгновений рассматривали его, а затем потеряли к
нему всякий интерес. Поэт спустился по ветхим, выщербленным ступеням. Когда-то
этот дом был городской резиденцией богатого купца. С тех времен остались только
центральный зад с высоким сводчатым потолком и огибающая его дугообразная
галерея, выполненная в совершенно ином архитектурном стиле. На середине зала
кое-где еще можно было разглядеть замечательную мозаику, ныне грязную и
затертую. Грубые, несуразные колонны подпирали накренившуюся галерею. Из зала
можно было подняться наверх или спуститься в подвалы, наполовину засыпанные
мусором и щебнем. В этих мрачных, полуразрушенных помещениях улаживались дела
весьма сомнительного свойства. И хотя Опирос бывал там не раз, он с облегчением
подумал, что сегодня ночью ему не нужно спускаться в темный подземный лабиринт.
Кейна он заметил сразу. Тот сидел за угловым столом напротив входа, возле
ведущей вниз лестницы. Опирос не колебался, несмотря на головокружение и слабое
освещение Этого массивного человека с квадратным туловищем, волосами цвета меди
и короткой бородкой невозможно было не узнать. Кейн был не один. За столом
рядом с ним сидели еще четверо, и трое из них имели определенно бандитские
физиономии. Двое, судя по угрюмым чертам и неуклюжим повадкам, были
родственниками и приставали к танцовщице, чтобы та станцевала для них. Третий,
чье худощавое тело, казалось, состояло лишь из костей и напрягшихся мышц,
внимательно наблюдал за человеком, сидящим за этим же столом. Последний, пятый,
-незнакомец с суровым лицом, в одежде, запыленной от долгих странствий, -
оживленно спорил о чем-то с Кейном.
Когда Опирос присел на краешек скамьи, Кейн и незнакомец как раз
договорились о чем-то Кейн кивнул своему сухопарому приятелю, тот, вынув
тяжелый кошель, перебросил страннику. Незнакомец развязал шнурок и взглянул на
золото, потом с довольным видом поднялся из-за стола. Кейн дал краткие указания
трем своим товарищам. Незнакомец взял кошель и вместе с худощавым и парой
здоровяков вышел из зала.
Опирос приветственно кивнул, когда они проходили мимо, и подсел поближе к
Кейну. Покинутая своими поклонниками танцовщица беспокойно посмотрела на
Опироса, но, не обнаружив в его глазах заинтересованности, шелестя шелковыми
юбками и позванивая колокольчиками, с облегчением отошла прочь. Кейн сделал
знак - мигом подбежала служанка. Она с глухим стуком поставила на стол кувшин и
стала собирать пустую посуду. Когда она протянула руку к кружке Кейна, тот
покачал головой и показал на ту, которой пользовался незнакомец. Девушка
схватила ее, вытерла краем засаленного и рваного фартука, наполнила темным
пивом из кувшина и придвинула к поэту. Опирос проглотил содержимое, пока
служанка наполняла кружку Кейна, и вновь подставил ей свою кружку.
Холодные голубые глаза Кейна рассматривали оцарапанное лицо поэта, рот
кривился в ироничной усмешке.
- Я рассчитывал увидеть тебя прошлой ночью, - объявил он.
- А что случилось прошлой ночью? Я пробовал новый наркотик, - сказал