"Стенли Уаймэн. Под кардинальской мантией " - читать интересную книгу автора

но и это было очень приятной переменой. Я рассказал ему, откуда я приехал,
по какой дороге, сколько времени я пробыл в Оше и где останавливался, и лишь
когда речь зашла о моем приезде в Кошфоре, я погрузился в таинственное
молчание. Я только неясно намекнул, что имею дело в Испании, к друзьям,
находящимся по ту сторону границы, и дал таким образом крестьянам понять,
что мои интересы солидарны с интересами их изгнанного господина.
Они поддались на эту удочку, подмигнули друг другу и стали смотреть на
меня более дружелюбно, особенно трактирщик. Довольный этим успехом, я не
осмелился идти дальше, чтобы как-нибудь не скомпрометировать и не выдать
себя. Поэтому я переменил разговор и, чтобы перевести речь на более общие
предметы, начал сравнивать их провинцию с моею родиной.
Хозяин, который тем временем уже совсем разговорился, не замедлил
принять мой вызов и очень скоро сделал мне очень интересное сообщение. Дело
было так. Он хвастался большими снеговыми горами южной Франции, лесами,
которые одевают их, медведями, которые блуждают там, дикими кабанами,
которые кормятся желудями.
- Ну что ж, - сказал я совершенно искренне, - таких вещей у нас
действительно нет. Но зато у нас на севере водятся вещи, которых у вас нет.
У нас есть десятки тысяч превосходных лошадей, не таких пони, каких вы здесь
разводите. На конской ярмарке в Фекампе мой гнедой затерялся бы в массе
лошадей. А здесь, на юге, вы не встретите ничего подобного ему, хотя бы вы
искали целый день.
- Не говорите об этом так уверенно, - ответил хозяин, глаза которого
заблестели от торжества и выпитого вина. - Что вы скажете, если я покажу вам
лучшую лошадь в моей собственной конюшне?
Я заметил, что при этих словах остальные присутствующие вздрогнули, а
те, которые понимали наш разговор (двое или трое говорили только на своем
патуа), сердито посмотрели на него. Я тотчас стал смекать, но, не желая
этого выказать, презрительно засмеялся.
- Я поверю вам только тогда, когда увижу это собственными глазами, -
сказал я. - Я даже сомневаюсь, любезнейший, чтобы вы могли отличить хорошую
лошадь от дурной.
- Я не могу отличить! - повторил он, хмурясь. - Еще бы!
- Я сомневаюсь в этом, - упрямо повторил я.
- В таком случае, пойдемте со мною, и я вам покажу, - сказал он, забыв
прежнюю осторожность.
Его жена и прочие поселяне с изумлением посмотрели на него, но он, не
обращая на них внимания, встал, взял в руку фонарь и отворил дверь.
- Идем, - продолжал он. - Так, по-вашему, я не могу отличить хорошей
лошади от дурной? А я вам скажу, что я лучше вашего понимаю толк в лошадях.
Я нисколько не был бы удивлен, если бы его товарищи вмешались в дело,
но, очевидно, хозяин играл между ними первенствующую роль. Во всяком случае,
они хранили молчание, и через минуту мы были на дворе. Сделав несколько
шагов в темноте, мы очутились около конюшни, той самой пристройки, которую я
видел позади гостиницы. Хозяин откинул щеколду и, войдя внутрь, поднял
фонарь вверх. Лошадь - хорошая бурая лошадь с белыми волосами в хвосте и
белым чулком на одной ноге - тихо заржала и обратила на нас свои блестящие,
влажные глаза.
- Вот вам! - воскликнул хозяин с торжеством, размахивая во все стороны
фонарем для того, чтобы я мог лучше разглядеть коня. - Что вы скажете на