"Стенли Уаймэн. Под кардинальской мантией " - читать интересную книгу автора

- Бог знает! - с отчаянием ответил я. - Я сам не могу вам сказать. Меня
избили в гостинице и выбросили на улицу. Я кое-как уполз оттуда и блуждал по
лесу несколько часов, пока наконец не увидел здесь свет.
Послышалось какое-то бормотание по ту сторону двери, к которой я плотно
прижал свое ухо. Дело кончилось тем, что задвижка была снята, дверь
наполовину отворилась, и оттуда блеснул свет, ослепивший меня. Я поспешил
закрыть глаза рукой, и мне послышалось восклицание сострадания. Но, взглянув
из-под ладони, я увидел только одного человека - мужчину, который держал в
руках свечу, и его вид был до того странен, до того ужасен, что я невольно
сделал шаг назад.
Это был высокий и очень худой человек, бедно одетый в короткую узкую
куртку и много раз чиненные брюки. Должно быть, он почему-то не мог сгибать
шеи, потому что держал голову с странной неподвижностью. А эта голова...
Никогда у живого человека не было головы, столь похожей на мертвую. Его лоб
был совершенно лишен волос и имел желтый цвет; скулы выдавались под тонкой,
напряженной кожей; нижняя часть лица западала внутрь; на месте щек были
какие-то дыры, а губы и подбородок были тонки и как бы бесплотны. Его лицо
хранило всегда одно и то же выражение застывшей усмешки.
Пока я стоял, глядя на это ужасное лицо, обладатель его сделал быстрое
движение, чтобы снова запереть дверь, и стал улыбаться еще шире. Но я имел
осторожность вставить в щель ногу, и, прежде чем он начал протестовать
против этого поступка, за его спиной послышался голос:
- Как тебе не стыдно, Клон! Отойди, отойди! Слышишь? Я боюсь, мосье,
что вы ранены!
Эти кроткие слова, произнесенные в такой час и среди таких
обстоятельств, произвели на меня сильное впечатление, которое очень долго не
могло изгладиться. Вокруг передней тянулась широкая галерея, и, благодаря
высоте комнаты и темным панелям, свет лампы почти совершенно не проникал
туда. Мне казалось, что я стою у входа в огромную пещеру; скелетоподобный
привратник имел вид людоеда, и только голос, сказавший мне эти приветливые
слова, разогнал эту иллюзию. Я с трепетом повернулся в ту сторону, откуда он
послышался, и, снова прикрыв глаза ладонью, различил женскую фигуру,
стоявшую под аркой галереи. Рядом с ней обрисовывались неясные очертания
другой фигуры, по всей вероятности, того самого слуги, которого я видел в
гостинице.
Я молча поклонился. Зубы мои стучали. Я был близок к обмороку уже
помимо всякого притворства и почувствовал какой-то необъяснимый страх при
звуке голоса этой женщины.
- Один из моих слуг рассказал мне про вас, - продолжала она, оставаясь
в темноте. - Мне очень жаль, что с вами случилось такое несчастье, но боюсь,
что вы сами навлекли его на себя своей неуместной откровенностью.
- Я вполне заслужил его, мадам, - смиренно ответил я. - Я прошу только
крова на ночь.
- Еще не наступило то время, когда бы нам приходилось отказывать в этом
нашим друзьям, - ответила она с благородной любезностью. - Когда оно
настанет, мы сами будем без крова, мосье.
Я содрогнулся при этих словах и старался избежать ее взгляда, потому
что, если признаться по правде, я раньше не совсем ясно представлял себе эту
сцену, - я не предвидел всех ее подробностей. И теперь, когда она
разыгралась, у меня проснулось тягостное сознание своей низости. Мне и