"Петр Вайль, Александр Генис. Потерянный рай. Эмиграция: попытка автопортрета " - читать интересную книгу автора

теперь среди них встречаются знатоки Моцарта. Правда, музыку они слушают
обычно во время расстрелов. Советские генералы тоже потеряли часть своей
идеальной прекрасности. Некоторые заражены пороками - например, грубостью.
Но основа подобных фильмов остается неизменной. Благодаря ей, а также
всенародной любви к этой продукции, немецкий язык беспрестанно звучит с
экранов, и целые фабрики, обслуживающие кино, десятилетиями выпускают
фашистские мундиры.
Традиционный сплав сентиментальности (наших жалко) и гордости (наши
победят) обеспечивает зрителям военного фильма полноценный катарсис. Однако
недостаток интеллектуального преимущества победителей дает себя знать. Культ
силы потерял часть своей актуальности - даже Джеймс Бонд с годами умнеет.
Поэтому настоящим откровением военного эпоса стал двенадцатисерийный
телефильм "Семнадцать мгновений весны".
Похождения советского разведчика Штирлица в тылу врага оказались самым
популярным в России приключением с момента зарождения авантюрного жанра.
Штирлиц - элегантный, умный и непобедимый оберштурмбаннфюрер СС - стал
национальным героем.
Досуг в России отнюдь не отличается разнообразием форм. Российский
человек за этим разнообразием и не гонится. Он просто превратил свои
развлечения в универсальный способ жизни, крайнюю цель, последний рубеж. В
постоянной войне частной жизни и общественного бытия досуг - тот полигон, на
котором схватка ни на минуту не прекращается. И, конечно, все попытки
общества навязать личности извращенные представления об увеселениях (вроде
планетария или комсомольских крестин) обречены на провал. Слишком прочны и
всеобщи исторические традиции безделья, создающего иллюзию комфорта,
достатка и свободы при помощи самых патриархальных средств - водки, бани и
похабного анекдота.

Любовь

Чтобы правдоподобно рассказать о любви, необходимо временное и
пространственное допущение: "В некотором царстве, в некотором государстве
жили-были...". И еще: допущение качественное. Люди должны быть иными, не
такими, как мы: принцами или, наоборот, пастухами.
Иначе - не верится. Дафнису и Хлое веришь, а соседям по лестничной
площадке - ни за что. Медея, зарезавшая детей, вызывает сочувствие, а
мать-одиночка, оставившая дома ребенка ради свидания - ненависть. И всегда
нелепы классические любовные сюжеты, перенесенные в наши дни: вместо
стремительных красавцев - слабоумные монстры.
Такие допущения необходимы и по отношению к собственному опыту. Пусть
прошло всего несколько лет, но ты живешь уже не то что в другой стране, но
даже и в другом мире. Так или иначе, ты другой, и тем, прежним, не будешь
уже никогда.
И вот кажется, что и твой любовный опыт и, опыт тех, кого ты хорошо
знал - уникален. Что он точно характеризует тот слой общества, из которого
мы все вышли. И, может быть, особенно потому, что наше вторжение в мир
глобальной интимности приходится на рассветный конец 50-х, утверждение в
этом мире - на радужные 60-е, и закрепление в нем - на пасмурное начало
70-х.
Первые опыты сексуального воспитания - не в пресловутом дворе, где