"Эдгар Уоллес. Власть четырех ("Четверо Справедливых" #1)" - читать интересную книгу автора

техническое оборудование мастерских пришло в полную негодность.
Расспросив одного из пайщиков, Манфред понял, что мастерские могут
быть куплены либо взяты внаем. Дело немедленно передается в новые руки.
Кроме мастерских, в доме было три жилых комнаты. Вместо залога на первое
время достаточно было поручительства какого-либо банка.
Через несколько дней Томас Броун, купец; Артур В.Нат, не имеющий
профессии; Джемс Селькир, художник, Эндрю Коген, финансовый агент и Джемс
Лич, художник, подали заявление о том, что они составили компанию с
ограниченным числом акций, с целью начать фотограверное дело, и
распределили выпущенные акции между собой.
За пять дней до того, как в Палате было назначено второе чтение билля,
новая акционерная компания вошла во владение мастерскими.
Гонзалес отпечатал проспекты с объявлением, что "Синдикат
Художественной Репродукции" приступит к работе с октября. Вывесил
объявление, что "рабочих не требуется", и второе объявление о том, что по
любому делу "нужно заблаговременно испрашивать свидания с директором или
письменно обращаться к управляющему".
Это было невзрачное здание на Карнеги-стрит с обширными погребами и
тремя рядами окон. В нижнем этаже стояли испорченные машины. Стены
уставлены высокими шкафами с гнездами, где в беспорядке лежали цинковые
пластинки, обрывки бумаг и всякий сор, который натаскал туда клерк,
несколько недель не получавший жалованья.
Второй этаж был чище, но самым интересным был третий. Здесь были
собраны фотокамеры и дуговые электрические фонари.
Два дня спустя после вступления во владения мастерскими в одной из
комнат сидели приятели из Кадикса.
Была ранняя весна: на улицах еще холодно, и огонь в камине придавал
комнате уют.
Гонзалес читал маленькую книжку, Пойккерт прислонился к краю стола,
Манфред, куря тонкую сигару изучал прейскурант химической фабрики, а Сери
сидел на табуретке у камина.
Разговор то и дело обрывался: каждый, казалось, был занят своими
мыслями. Резко повернувшись, Сери раздраженно спросил:
- Как долго вы будете держать меня взаперти?
Пойккерт равнодушно заметил:
- Сегодня он уже третий раз спрашивает об этом.
- Говорите по-испански! - крикнул Сери. - Я не понимаю вашего
проклятого языка.
- Вам придется подождать, пока все кончится, - сказал Манфред на
андалузском наречии.
Сери повернулся к камину:
- Мне осточертела такая жизнь. Я хочу ходить по улицам без стражи. Я
желаю вернуться в Херес, где я был свободным человеком.
- Мне тоже чрезвычайно жаль, - согласился Манфред. - Хотя я
представляю, что было бы с вами, если бы вы остались в том городе.
- Кто вы такие? - взорвался Сери. - Откуда я знаю, что вы не убиваете
ради денег? Почему не даете мне газет? Почему не позволяете ни с кем
говорить на улице, кто знает мой язык?
Манфред встал и положил руку ему на плечо.
- Сеньор, - голос его звучал ласково, глаза светились добротой, -