"Оливия Уэдсли. Честная игра " - читать интересную книгу автора - Да.
Она закрыла глаза; болел каждый нерв, каждый мускул тела. Все еще не открывая глаз, она шептала: - Я просила их сказать мамочке, чтобы она не приезжала... пока. После, когда я совсем поправлюсь... Она открыла глаза: - А мне долго придется лежать... пока я поправлюсь? - Тебе придется очень беречь себя и... - Ты хочешь сказать, что долго? Она устало повернула голову на подушке. - Как давно это было? - Что, дорогая? - Когда все это произошло? - Ее рука вдруг сжала его руку. - О Джервэз!.. Робин... я все думаю и думаю о нем... Слезы наполнили ее глаза и медленно стекали по щекам. - Не надо плакать, дорогая! - Я так мечтала... потихоньку... в душе... я даже тебе не говорила... Ах, я хотела бы умереть... - Дорогая, не надо так... Ты должна стараться быть сильной... - Дайте мне Робина... моего мальчика... Я так устала страдать, все время так ужасно страдать... Ах, если бы я только знала... Сиделка тронула Джервэза за руку: - Я боюсь, что леди Вильмот чересчур расстраивается. Это не годится. Джервэз нагнулся и поцеловал Филиппу. Она пыталась еще что-то сказать, и он остановился в ожидании; но Филиппа сделала лишь судорожный, жалкий - Лучше уходите, - угрюмо сказала сиделка. Филиппа повернула лицо к подушке, и Джервэз, переведя взгляд с сиделки на нее, увидел стекавшую по ее подбородку тоненькую струйку крови; а затем она обхватила подушку руками и, закрыв глаза и стиснув губы, беспомощно зарыдала. У Джервэза пересохло во рту; он сознавал только, что рука сиделки выталкивает его. Он подчинился немому приказу и оставил комнату; но когда закрывал дверь, он услышал душераздирающий, горестный стон. Он ждал снаружи, не в силах уйти; раздался еще стон, затем мягкий голос сиделки, легкий звук ее шагов и, наконец, голос Филиппы: - Как хорошо... как хорошо... сейчас, когда прошла боль! - Пустая, глупая молодежь! - сказал Билль Кардон, выслушав Фелисити, и его лицо покраснело от гнева. - Не знаю, как я это расскажу твоей матери - она будет ужасно удручена! - Не думаю, чтобы Филь и Джервэз приветствовали это событие, - протянула Фелисити. Она никогда особенно не любила отца; если он и относился снисходительно к своим детям, то это была снисходительность слабости. Девиз: "Все, что угодно, за спокойную жизнь, пока это не стоит денег!" - принимается во многих домах почему-то за привязанность к семье. Но Фелисити никогда не заблуждалась на этот счет, и ее еще в юные годы высказанное мнение, что "папка хорош, пока его гладят! по шерстке", если и было для нее немного ранним, то, во всяком случае, было метким. - Билль не создан быть отцом, - был один из ее последних афоризмов, - и лишь то, что мы обе уже замужем, мирит его с нашим существованием. |
|
|