"Оливия Уэдсли. Честная игра " - читать интересную книгу автора

Затем миссис Кардон уснула, а Билль оделся и потихоньку вышел обедать с
Джервэзом, которого он, ложась вечером спать, называл про себя "противным,
надутым глупцом".
Наутро миссис Кардон решила попросить доктора Коллина послушать ее, так
как "у нее, кажется, небольшой кашель".
К вечеру воспаление легких было в полном разгаре, а через два дня она
умерла, чувствуя себя абсолютно счастливой, держа Билля за руку.
А еще утром Билль с искаженным от страха и страданий лицом сказал
хриплым голосом:
- Если она умрет, если Долли умрет, то это вина Филь, и, клянусь Богом,
пока я жив, я говорить с ней не буду.
И он сдержал свое обещание.

ГЛАВА XI

Когда апрель был
Таким, как теперь?
Нарциссы... ласточки...
Открытая дверь...
Тодалъ

Филиппа ничего не подозревала; она только начинала приходить в себя. Но
пришлось ей все рассказать, когда у нее снова появился интерес к жизни. Это
пришлось сделать Джервэзу, и она, выслушав его, молча припала к нему.
Почувствовав, что она плачет, он стал на колени у ее кровати и старался
утешить ее; но ничто не могло ее успокоить.
- Это ее вернет в прежнее состояние, - сердито ворчал доктор Коллин и
снова начал прилагать все усилия, чтобы восстановить силы Филиппы.
Наступил конец апреля, прежде чем она смогла встать, а затем пришли две
недели солнца и теплых дождей. Из своего окна Филиппа могла видеть линию
миндальных деревьев в цвету, блестевших на фоне голубого неба, а трава за
террасой, окружавшей восточный флигель, густо пестрела золотом и слоновой
костью нарциссов и переливалась пурпурными, багряными и оранжевыми красками
крокусов и асфадиллов. Филиппа, чувствовавшая себя все еще слабой,
направилась в конец террасы и стала глядеть в глубь парка... Вдали небольшие
клубы дымы, похожие на клочья ваты, указывали... поезда, идущие куда-то,
везущие людей на новые места, к новым приключениям... ведь была весна, и
Филиппа почувствовала знакомое всем нам оживление крови и духа; казалось,
вливались в ее вены жизнь, и желание, и тоска...
За нею появился Джервэз; она обернулась, увидела его и протянула ему
руки:
- О дорогой! Давай уедем куда-нибудь... забудем эти полгода... все
горе... Ты согласен? Да?
Стоя так, она выглядела ребенком, но вместе с тем украшали ее
очарование и свежесть юности. Впервые со времени болезни отсутствовало на ее
лице то болезненно-утонченное выражение, которое приносит глубокое
страдание.
Сердце Джервэза также забилось быстрей, и он тотчас же ответил:
- Дорогая моя, конечно, мы поедем, когда ты хочешь и куда ты хочешь.
Филиппа прильнула к нему; его рука ее поддерживала.