"Оливия Уэдсли. Честная игра " - читать интересную книгу автораже его лицо в это мгновение носило тот мрачный оттенок страдания, который
утончает лицо, делает его одухотворенным. У него была фигура настоящего римлянина - стройные бедра, стройные лодыжки и колени и та чистая линия подбородка и шеи, которая так трогает в человеке. В эту минуту вся его горечь куда-то исчезла; он стоял и слушал, что говорила Филиппа, и глядел на нее с любовью, насколько мог себе это позволить. Вскоре наступила их очередь, и ее рука лежала в одной его руке, а другой он обнимал ее стан. Сквозь окутывавший ее тонкий белый шифон он чувствовал ее ускоренное дыхание и чувствовал ускоренное биение собственного сердца, отвечавшего на него. Они танцевали, как луч солнца по волнам - так же легко, так же весело, с таким же очарованием движений. Раздались бурные аплодисменты. - Еще раз? - выдохнула Филиппа, стоя в полутьме за кулисами. - Повторим? Оркестр заиграл. Словно зачарованные, они стали танцевать под музыку Дебюсси... Джервэзу казалось, что он смотрит на них пристальным взором души, как если бы его взор вышел за пределы обычного зрения, и ему чудились в танце интимность, влечение. Он не аплодировал; его руки, холодные как лед, несмотря на жару в зале в этот вечер, были стиснуты в карманах. Он вдруг опустил глаза, боясь, как И все это время он ощущал жгучий стыд; он знал, что мысленно оскорбляет Филиппу, и знал, несмотря на волны ревности, грозившие захлестнуть его и делавшие его физически слабым, что он несправедлив к ней. Он резко выпрямился и, когда танец, наконец, кончился, вышел на балкон. Улица тянулась перед ним, окаймленная рядами освещенных автомобилей; темные силуэты крыш выделялись на фоне еще более темного неба; было поздно, и только отдаленный шум движения долетал до него, терпеливый топот старых, сильных лошадей, тянувших повозки на базар, или случайный резкий рожок торопившегося домой такси. "Я должен непременно взять себя в руки, - сказал он себе. - Бог знает, что со мной случилось. Филиппа не видела Мастерса целыми месяцами... была абсолютно счастлива со мной в Сомерсете... Я потерял почву... равновесие..." Голос позади него, отрывистый, но неторопливый, произнес: - Прекрасный спектакль, а? Это был Разерскилн, с сигаретой во рту, руки в карманах. - В первый раз, - продолжал он очень словоохотливо для него, - я вижу одну из этих штук... балетный пустячок, в русском духе, знаешь... Захватывающая вещь, нахожу я. Кто этот парень, пастух? - Мастерс, Тедди Мастерс, младший сын Гордона Мастерса. - Ах, вот что, сын Гордона Мастерса? Так-так. Мне казалось, что я где-то его уже видел, - приветливо добавил Разерскилн. - Эта Ланчестерша в связи с ним, не так ли? Я сидел около нее, и, когда он вышел, она была вне себя. Знаем мы этот сорт женщин. Боже, что за дурни эти юнцы! - Ты думаешь, что она им увлечена, а он нет? - вежливо продолжал |
|
|