"Оливия Уэдсли. Пламя" - читать интересную книгу автора

Тони посмотрела на него. Она часто видела его и раньше, хотя он ее не
знал. Она хорошо знала улыбку на его лице, когда посетитель заказывал
кружку, и поклон, который он отвешивал, когда выносил вино.
Она нарисовала круг, руку и лицо, которое представляло собой широкую
улыбку, и повернулась к Жюлю.
- Гарсон, кружку, - сказала она, подражая его голосу.
Он покатился со смеху. Жоржетта сжала руку Тони.
- И Жоржетту, - сказал Жюль, указывая толстым пальцем на нее. Тони
снова взяла уголь. В кабаре Жоржетту всегда дразнили ее любовными
приключениями: "Эге, - бывало кричит она, - они все прибегут, стоит мне их
только позвать, я вам говорю".
Тони нарисовала ее стоящей на верхушке лестницы, подножие представляло
собой море лиц, которые тянулись к ней. Жоржетта смотрела демонически и
торжествующе, веселая и счастливая.
- Двадцать и ужин, - быстро сказал Жюль. - Я предоставляю вам, скажем,
десять-пятнадцать минут после Жоржетты, и рисуйте всех, кто пожелает; если
они забирают рисунок - за это два су, и вы будете иметь франк в ночь на
бумагу и уголь.
Он убежал из комнаты раньше, чем Тони успела поблагодарить его.
Дешевый маленький оркестр визжал и скрипел, когда Тони вышла на
маленькую сцену. Она чувствовала себя нервной до нелепости и пыталась
смеяться над собой. Ей было двадцать пять лет, и она много лет зарабатывала
сама себе на жизнь, несомненно, пора уже иметь хоть немного самообладания.
Жюль, выступая в качестве конферансье, привел даму известного типа. Она
с тревогой смотрела на Тони, и ее накрашенные губы улыбались, а подведенные
глаза просили пощады. Тони нарисовала ее точно такой, как она была, и все же
довольно красиво. Эти вещи легко делаются - потому-то портретисты, рисующие
людей общества, так легко богатеют.
Дама была в восторге, и мужчина огромного роста, который ротозейничал
за столиком, подошел, хихикнул и бросил Тони франк за рисунок. Жюль сиял,
устремив один глаз на Тони, другой на монету.
Она рисовала двадцать минут и собрала почти пять франков.
- Мы заставим его дать тебе проценты, - кричала Жоржетта. - Кулак,
скряга, связать тебя за несчастный франк!
После этого двадцать минут Тони стали боевым номером вечера. Люди
ничего так не любят, как увидеть себя в благоприятном свете. К концу лета
Тони получила уже проценты и быстро расцвела в новом платье и в самых
тонких, самых черных, самого лучшего покроя сапогах, которые она могла
позволить себе купить.
Жоржетта в кабаре покровительствовала ей. Она родилась среди этих дел,
знала их от начала до конца и видела, что Тони в этом ничего не понимает.
Она была хорошим другом, несмотря на ее католические вкусы и повелительный
язык.
Сентябрь был очень жаркий, и Париж, казалось, был переполнен более чем
когда-либо. Кабаре открывалось в семь и закрывалось в три, четыре ночи. Тони
имела два сеанса, получая вдвойне, как и все другие.
Она очень похудела. Воздух был там ужасен, и она чувствовала себя
больной от беспрестанного шума и курения.
Кабаре быстро расцветало. Начали приходить англичане и американцы. Жюль
толстел и богател более чем когда-либо раньше. Тони одну ночь рисовала под