"Оливия Уэдсли. Пламя" - читать интересную книгу автора

Он кивнул головой.
- Она очень красива.
- Она самая красивая женщина, которую я когда-либо видел, - сказал де
Солн, - я потому и женюсь на ней. Я хочу иметь красивых детей, похожих на
нее.
Тони снова посмотрела на лицо "самой красивой женщины". Оно было
красиво, но с жестоким выражением.
- Вы, вероятно, сможете поехать со мной в оперу завтра вечером? Там
спектакль-гала, и вы бы кое-кого там увидели.
- Спасибо, я с удовольствием поеду.
- Я пошлю за вами мотор в половине восьмого. Она проводила его вниз.
Как раз в дверях они встретили Жоржетту. Она остановилась,
остолбеневшая, увидев их. Тони торжественно познакомила их.
- Я вас, кажется, знаю очень хорошо, - сказал де Солн со своей
обезоруживающей улыбкой. - Мадемуазель Тони рассказывала мне о вас, и я вас
видал в кабаре.
- И это - граф? - сказала Жоржетта, когда они снова поднимались по
лестнице. - Очень скверно, что Бог не выбирает наружности соответственно
положению, разве не так? И он называет тебя мадемуазель Тони?
- Разве он так сказал? - спросила Тони. - Я и не заметила. Жоржетта, он
думает, что я действительно могу сделать карьеру. Он хочет, чтобы я лучше
работала для иллюстрированных журналов, чем в кабаре. Он мне покажет всю
публику, а я их нарисую.
Она показала Жоржетте карикатуру.
- Совсем как живые, - сказала откровенно Жоржетта. - Я говорю о нем;
о ней я, разумеется, не могу судить. Она кажется мне злюкой.

ГЛАВА XXVI

Ты целовала меня, не любя, да простится тебе это!

Вечер в опере был сплошным наслаждением. Тони почти разучилась
наслаждаться. Она не совсем забыла, потому что самое последнее, что люди
теряют, - это способность наслаждаться.
Огни, цветы, красивые женщины и еще более красивая музыка - все это
опьянило ее. Она забыла о своем собственном платье, которое она раньше
вечером находила ужасным. На ложу де Солна было направлено немало биноклей.
Он сидел невозмутимо рядом с Тони и отвечал взглядом на взгляд. Во время
антракта он вышел и вернулся с пожилой дамой и красивой девушкой с
карикатуры.
- Мадам Форуа, позвольте представить вам мисс Сомарец.
Пожилая дама неопределенно улыбнулась и протянула руку, и тогда де Солн
сказал:
- Гиацинта, мисс Сомарец. Мадемуазель Форуа поклонилась.
Тони поспешно стала давать объяснения о рисунках. Было совершенно
очевидно, что она не принадлежит к "их классу", как выражаются француженки.
Де Солн был известен своей эксцентричностью.
Гиацинта пожала своими прекрасными плечами и даже улыбнулась Тони. Она
была слишком уверена в де Солне, той несомненной уверенностью, которую может
породить только полное безразличие.