"Оливия Уэдсли. Пламя" - читать интересную книгу автора

пересекающих Елисейские поля.
Равнодушный лакей встретил ее и передал молодому гиганту, очень красиво
одетому в серое с красным.
Стены вестибюля были из бледно-желтого мрамора, обвешанные через
определенные промежутки прекрасными коврами, преобладающий тон которых был
блекло-розовый и золотой.
Кусты белой сирени росли в больших горшках на нижней площадке лестницы.
Тони любила ощущение мягких ковров, роскошь и красоту, которые,
казалось, излучал этот тихий дом.
"Аполлон" раскрыл две высокие двери и доложил о ней.
В отдаленном конце комнаты, обложенный подушками, сидел де Солн.
Он силился встать при виде ее. Она поспешила вперед.
- Очень мило с вашей стороны прийти навестить меня, - сказал он очень
слабым голосом. - Я все думал, придете ли вы.
- В монастыре меня учили молиться. Кое-какие хорошие привычки остались
у меня помимо моей воли. Я благодарю вас за поприще, которое вы открыли мне
и которое действительно может обеспечить успех.
- Теперь я могу сделать замечание, которое так любят все люди: "Я вам
говорил".
- Я не верила вам, потому что так трудно поверить в самое себя.
- Многие из вас считают эту задачу более легкой, чем оказать доверие
другому. Но расскажите о Бонневаре и как все произошло?
- Я пришла к Бонневару в качестве просительницы и была немного нервна.
Парень, который упорно не желает употреблять мыло "Пирс" или какое-либо
другое, велел мне подождать тоном Наполеона, отдававшего приказания при
Аустерлице. Я ждала, становясь более нервной и менее мягкой. Наполеон ушел
через стеклянную дверь, и спустя некоторое время его голова снова высунулась
по направлению ко мне, и он приказал мне войти. Я вползла. Судьба, небо,
предопределение, что хотите, короче говоря, господин Бонневар быстро спросил
меня, что я умею. Я протянула наброски - князь Рицкий, Перрио, де Лан. Он
засмеялся, и я себя почувствовала так, как чувствовали себя маленькие
богини, когда Юпитер шутил. Он засмеялся громче и сказал: "Ну да, вот этот и
еще этот", быстро выбирая, указывая вытянутым толстым пальцем одной руки на
рисунок, а другой рукой в это время забирая его. Будучи на седьмом небе, я
вышла на улицу, имея новые заказы и контракт. На улице небо послало мне
искру разума. Я пошла в другую редакцию, темную и с другим Наполеоном за
пюпитром, и ворвалась в кабинет. Разговор ниже моего достоинства. Я только
бросаю рисунки на стол перед двумя толстыми возмущенными мужчинами. Смех -
я, волнуясь, к ним присоединяюсь, но волнение излишне, рисунки приняты, а
затем - второй контракт. Я еще выше вознеслась и шествую домой к Жоржетте.
Вот как обстоит дело.
- Это великолепно, в самом деле вас можно поздравить.
- И всем этим я обязана вам.
- Вашему собственному дарованию.
- Не позволите ли вы мне поблагодарить вас как следует?
- Если ваша благодарность выразится в том, что вы нальете мне чаю или,
еще лучше, приготовите мне его.
Он откинулся на подушки и с довольным видом смотрел, как она чайной
ложечкой достает чай из маленькой серебряной чайницы.
- Какой прекрасный дом у вас, господин де Солн.