"Оливия Уэдсли. Пламя" - читать интересную книгу автора

своих лет, так как она ни о чем ничего не знала. Теперь она вдруг начала
понимать многие вещи, вещи, которые стали стучаться в ее сердце с того
времени, как дядя Чарльз вошел в ее жизнь. Люди приобрели для нее странный
интерес, теперь она желала чаще встречаться с ними. И вот однажды ночью
мать-настоятельница вспомнила бледное личико и подумала с внезапной болью,
что черные глаза смотрят необыкновенно трогательно. Когда огни были
потушены, она поднялась в дортуар старших девочек и нашла Тони бодрствующей.
- Что ты здесь весь день делала, моя милая? - спросила она.
Хриплый голос прошептал:
- Я гуляла.
Добрый гений интуиции подсказал настоятельнице мысль спросить у Тони,
видела ли она сирень. Этим путь к душе Тони был открыт. Первый раз в жизни
она начала разговаривать о вещах по-настоящему. Настоятельница слушала ее,
мягко поправляя ее произношение. Затем она поцеловала Тони, пожелала ей
спокойной ночи и прошептала ей:
- Подружись с другими.
Это было трудно, но не невозможно, поскольку любопытство являлось
мостом там, где более тонкие качества были бесполезны. Одна, другая девушка
избрали Тони предметом подражания для себя, и она стала перенимать их манеру
говорить и делать это бессознательно, так как ребенок подражает всему без
размышлений. К концу года Тони приобрела прозвище Туанетт. Она невероятно
гордилась этим и даже тщеславно начала писать об этом дяде Чарльзу, но
застряла на правописании этого слова. Пэгги Кэрью помогла ей и своими
большими серыми глазами с интересом следила за ее посланием.
- Разве твой дядя пишет тебе? - спросила она по-французски с маленьким
ирландским акцентом.
Тони, покраснев от гордости, вынула из кармана маленькую связку писем.
Настоятельница все их читала ей, так как уменье Тони читать не простиралось
еще так далеко, чтоб разбирать мужской почерк, и ограничивалось узкими
пределами печатных букв.
Пэгги была поражена.
- Мои родные очень заняты. Я не получаю писем, - призналась она,
переходя на английский язык. - Но, - оживилась она, - через месяц я снова
поеду домой.
- Я хочу, я тоже хотела бы, - сказала Тони с тоской, - но "мать"
сказала мне в прошлое воскресенье, что тетя писала ей о том, что она поедет
за границу, так что я не смогу поехать домой.
- Ты думаешь этим сказать, что пробудешь тут целый год без каникул? -
спросила Пэгги удивленно.
Тони слегка взъерошила волосы.
- Не называй вещи словами, - сказала она, - легче верить, что они не
случатся, если не выражать их в словах.
Тони страстно хотела видеть дядю Чарльза, но ее желание поехать домой
не принималось во внимание. Ее жизнь в монастыре была счастливой, она
обожала "мать" с той силой, с которой ребенок впервые обожает прекрасную
женщину. Она застенчиво пряталась в темный угол часовни после богослужения,
чтобы пойти сзади "матери" и быть немного ближе к ней.
Любовь изумительно содействовала ее развитию. Она старательно
прислушивалась к выговору других, потому что "мать" хотела, чтобы она
говорила правильно. По той же причине она учила свои уроки и чистила свои