"Оливия Уэдсли. Пламя" - читать интересную книгу автора

- Добро пожаловать, дитя мое.
Тони протянула затянутую в черную перчатку руку, и другая белая и
мягкая рука пожала ее.
Затем дядя Чарльз повел ее по чудесным местам, которые они видели из
мотора, и множество девушек, больших и маленьких, смотрели на нее.
Хотя Тони и знала, что момент разлуки должен наступить, но, когда он
действительно пришел, он застиг ее неподготовленной.
Она прижалась к Чарльзу с такой силой, которая его испугала: она была
так мала и так остро все переживала.
Чарльз дал ей обнять себя, и ее руки сжимали его плечи, пока он
старался успокоить ее. Потом он поцеловал ее и ушел. Тони минуту смотрела на
дверь, за которой она осталась и которая захлопнулась между ней и дядей.
Потом подбежала и попробовала ручку.
Это была старая дверь, которая нелегко открывалась.
Тони начала колотить руками и кричать. Дверь открылась, и она увидела
перед собой женщину, которая назвала ее "мое дитя".
- Ай, ай, ай! - вскрикнула она мягко и взяла маленькие неистовые ручки
в свои.
- Дайте мне пойти, дайте мне пойти, - бушевала Тони. - Я хочу к нему!..
Я хочу пойти к нему...
Дама стала на колени против Тони и обвила ее своими руками.
- Твой дядя желает, чтобы ты осталась у нас, - сказала она
по-английски. - Неужели ты не хочешь доставить ему удовольствие?

ГЛАВА V

Приятно думать, что мир изобилует едой и питьем и
что множество маленьких детей всюду возносят молитвы.
Р. Л. С.

Вопреки идиллическому началу, с чудесным ландшафтом снаружи и с двумя
белыми руками, двигавшими и направлявшими все внутри, жизнь сперва не была
ни легкой, ни радостной.
Были туг и другие дети, целые толпы их, - изящные, нарядные существа с
серебристыми голосами, с веселым презрительным смехом, который заставлял
Тони с невероятной грубостью проклинать и ненавидеть их. Им она казалась
дикаркой. Они с любопытством прислушивались к ее говору и забавно ее
высмеивали. Они критически оценивали ее короткие темные волосы и белое лицо.
Ее врожденный стоицизм и странности, начавшие было исчезать под влиянием
дяди Чарльза, снова к ней вернулись. Она говорила редко, ибо, как все дети,
она ненавидела насмешки. Она ненавидела уроки, зная, что они были иными, чем
у всех других детей. Она была несчастна, ожесточена и ужасно одинока.
Единственный узник в доме свободы. Парк приходил ей на помощь. Она уходила и
ложилась в укромном месте, спрятав лицо в траву, и старалась забыть все
каждодневные происшествия. Через некоторое время ей это удалось. Трава стала
поверенным ее тайн. Все горести дня она шепотом рассказывала ей, и, если дул
ветерок, трава сочувственно шелестела в ответ.
У Тони развилось воображение - величайшее из жизненных даров. Оно
пришло внезапно, в момент, когда она тихо лежала, глядя на облака. И вместе
с воображением пришел ее действительный возраст. До того она была моложе