"Оливия Уэдсли. Вихрь " - читать интересную книгу автора

Мысль о будущем повергала его в волнение, доходившее до физической
дрожи.
Он уже хотел бы быть в Вене, проникнуть в кафе, начать играть и
испытать ту силу, которая была в нем, чтобы пожать плоды своих усилий. Ле
Барб дал ему авансом небольшую сумму, чтобы купить манишку, ботинки,
несколько пар носков и носовых платков. Этот капитал растаял раньше, чем Жан
мог хорошенько подумать об экстравагантности своего галстука. Итак, кусочек
ленты остался по-прежнему его украшением.
- У вас настоящие волосы музыканта, - сказал меланхоличный
виолончелист. - Посмотрите на мои.
Он был лыс, с узкой каемкой волос вокруг черепа. Жан гордился своими
волосами. Друзья из Латинского квартала, а в особенности одна особа по имени
Нинон, поощряли такого рода заросли на голове, а также волнистую прядь над
лбом. Хотя это украшение исчезло за последние недели, Жан решил про себя как
можно скорее устроить его снова, когда приедет в Вену.
В Вене оказалось еще холоднее, чем в Париже. Жану Вена показалась
чем-то вроде ада, только без адского пламени. Она была чужой и холодной для
него. Пища была непривычная, язык грубый. К тому же публика здесь была скупа
на похвалы. Кафе было новое, оркестр французский; сезон еще не начался.
Но вот, наконец, он начался, и Жан, который медлил с завивкой волос,
отправился к парикмахеру и изъявил ему свои желания.
Он снял комнату на Вильгельмштрассе. Ему не нравилась его квартирная
хозяйка. Он получал обед в кафе после работы; это часто бывало не раньше
двух часов ночи. Поэтому пища была весьма нужна как подкрепление на вечер, и
так как, натурально, скудного жалованья Жана не хватало на удовлетворение
всех его нужд, то квартирная хозяйка страдала.
Ей очень нравился "герр Виктуар". Он обладал приятной внешностью, он
был молод и пылок и, несомненно, смелый и сильный мужчина. Она все же
постаралась объяснить ему, сколько ей причитается с него крон в неделю.
Жан рассмеялся, и так как у нее была красивая фигура, розовые щеки и
голубые глаза, он смело поцеловал ее, и с тех пор стал получать долю
хозяйских сосисок, хлебцев и кофе.
"Что за страна! - говорил он себе. - Сосиски и пиво. Боже мой, что за
страна!"
Он был непритворно, искренне благодарен судьбе, когда наступила теплая
погода и стаял снег. Он много сидел в своей маленькой комнате и играл для
себя. Его глаза были закрыты, его душа трепетала, упиваясь звуками.
Иногда прохожие на узенькой улице останавливались и слушали.
Впоследствии, когда он приобрел славу, эти люди обычно рассказывали о
вечерах, когда они слушали в открытое окно, как играл маэстро, а они будто
бы предсказывали ему его блестящее будущее.
В ту пору, о которой мы рассказываем, Жану было двадцать четыре года;
он был никому не известным ничтожеством и не имел ни гроша.
Он познакомился с одной девушкой. Она была очень красива, очень
маленького роста, но очень миловидна и, как на диво, очень добра. Ее звали
Анна, имя, которое Жан переделал в Аннет. Ей было девятнадцать лет, и она
зарабатывала на жизнь, обучая танцам в маленьком дансинге в северной части
города.
Однажды умер видный член правления компании, которой служил Жан, и кафе
отметило это тем, что закрылось на один день. Таким образом, у Жана оказался