"Оливия Уэдсли. Вихрь " - читать интересную книгу автора

заглянул в него. Внимательно рассмотрев и запомнив содержимое, он снова
засунул медальон под рубашку, сел на стул и начал наигрывать на своей
скрипке.
Блестящая мысль пришла ему в голову; она не покидала его, пока он
играл. Если этот человек так известен, как говорит доктор, то он должен
иметь влияние, силу. Жан вскочил на ноги. Как только этот человек проснется,
он ему все выскажет. Но Теодор продолжал тихо спать.
Когда, наконец, под вечер он проснулся, Жану пора было уже идти в кафе.
Всевозможные сорта супов, желе и вин прибыли по его адресу. Таким образом,
Жану удалось изготовить недурной ужин для больного. Теодор не был особенно
общителен после своего пробуждения, а Жан скоро ушел на работу. Он вернулся
домой в час ночи и нашел комнату полной дыму, а Теодора, одетого в другую
рубашку, сидящим в постели и читающим книгу. Походная кровать была
переставлена к окну.
Теодор улыбнулся Жану.
- Я навел здесь кое-какой порядок, - сказал он. Жан чувствовал сильную
усталость. Он сел на свою походную кровать и обхватил голову руками.
- Боже мой, что за жизнь, и все это ради нескольких несчастных су в
неделю, недостаточных для пропитания...
- Вы играете, не правда ли? - услышал он вопрос Теодора.
Играет ли он! Он вскочил на ноги.
- Да, мсье, - сказал он дрогнувшим голосом. - Я каждый вечер в течение
пяти-шести часов играю телом, душой и сердцем в грошовом кафе. Музыка
струится в моих жилах, она часть меня самого, моя жизнь, а я играю для
каких-то дураков, чтобы им веселее было набивать свои желудки. Я стою, когда
играю, и смотрю, как они жрут, эти идиоты! И иногда мне хочется прыгнуть с
эстрады и разбить скрипку об их головы. Я... я...
Он остановился. Нечто вроде всхлипывания заклокотало в его горле. Он
смотрел на Теодора, и его глаза выражали немую ярость.
- Я не могу выбраться из этого. Не могу стать свободным, - сказал он,
поднимая кверху свои тонкие руки с длинными гибкими кистями. - У меня нет
ничего, ни денег, ни влияния, ни учителя. Я не в состоянии оплатить даже
свою жизнь. Вчера ночью я возвращался с бала, где дирижировал оркестром. Я
видел всех этих людей, этих мужчин и женщин с деньгами и досугом, у которых
есть время слушать. И я знаю, что, если мне когда-нибудь удастся заставить
их выслушать меня как следует, я им покажу, я заставлю их поверить, что я
большой художник.
Он остановился. Его зеленые глаза сверкали; он был еще бледнее, чем
обычно.
Теодор искренно подумал: "Бедняга". Он слушал терпеливо, но почти не
верил в дарование Жана. Он все же решил принять в нем участие.
- Я могу помочь вам, если позволите, - сказал он кратко.
К его ужасу, Жан упал на колени у его кровати и умоляюще сложил руки.
- Поклянитесь в этом, поклянитесь! - говорил он, заикаясь. - Боже мой,
Боже мой, тогда все устроится!
- Я не могу вполне гарантировать вам успех, - неловко пробормотал
Теодор, - но я все же могу помочь вам на первых порах, уверяю вас.
- Гарантировать мне успех? - гордо воскликнул Жан. - Этого вовсе не
требуется, мсье.
Он вскочил на ноги и угостил Теодора пространным рассуждением о своем