"Маргарет Уэйс и Трейси Хикмэн. Час близнецов (Трилогия легенд-1)" - читать интересную книгу автора

взять себя в руки. - Пути Паладайна неисповедимы, их не следует обсуждать или
подвергать осмеянию, - ледяным тоном сказала она, но в следующей фразе голос ее
потеплел: - К тому же самочувствие Элистана не должно тебя беспокоить...
- Возможно, оно заботит меня в большей степени, чем ты думаешь, - возразил
Рейсшин, и Крисании вновь почудилось, что его губы насмешливо кривятся.
Кровь бешено стучала в ее висках, но Крисания ничем не выказывала
волнения. Во время разговора маг двинулся в обход кресла, пытаясь приблизиться
к вей, - он подошел так близко, что она физически ощутила нечеловеческий жар,
исходивший от его тела, скрытого под бархатным плащом. Вслед за тем Крисания
почувствовала приторно-сладкий и тем не менее приятный запах. "Этот пряный
аромат дурманит и помогает ему в колдовстве!" - догадалась она. Мысль эта тут
же вызвала у нее брезгливую тошноту. Стараясь справиться с ней, она стиснула в
кулаке амулет Паладайна, так что края его глубоко вонзились в ее ладонь. Ловким
движением она вновь отстранилась от мага.
- Паладайн явился мне во сне... - с вызовом сказала Крисания.
Рейстлин рассмеялся.
Мало кто из смертных мог похвастаться, что слышал его смех, но те, кто его
действительно слышал, забыть его были уже не в силах - он начинал преследовать
их в кошмарных снах. Он резал слух, как клинок - живую плоть. Добро и
справедливость казались посрамленными уже потому, что смех этот был возможен.
- Что ж... - сказала Крисания, и глаза ее блеснули, как стылая сталь. - Я
пыталась отвратить тебя от зла. Теперь дело богов - распорядиться твоей жизнью.
Видимо, только сейчас осознав то бесстрашие, с каким вела себя Крисания,
Рейстлин, прищурив горящие глаза, пристально посмотрел на собеседницу. Затем он
внезапно улыбнулся, и за его сухой улыбкой почудилась едва ли не радость,
отчего Астинус, прежде молча наблюдавший эту сцену, поднялся с кресла. Тень
летописца растянулась на полу и, словно вещественная преграда, разделила жрицу
и мага. Рейстлин тревожно вздрогнул и, обернувшись к Мастеру, опалил его
огненным взглядом.
- Поберегись, дружище, - предупредил маг. - Мне кажется, ты решил
вмешаться в ход истории?
- Я никогда не вмешиваюсь в ход истории, - сказал Астинус, - и ты отлично
это знаешь. Я лишь наблюдатель и летописец - что бы ни случилось, я останусь
беспристрастным. Твои помыслы известны мне, как и чаяния всех тех, кто пока еще
дышит. Поэтому не торопись и выслушай меня, Рейстлин Маджере, а угрозы свои
можешь взять обратно. Эта женщина не только Посвященная, она - любимая дочь
богов, и это не пустые слова.
- Любимая дочь богов? Но мы все - их возлюбленные чада. Или я ошибаюсь,
праведная дочь Паладайна? - Рейстлин снова повернулся к Крисании, и голос его
стал мягким и бархатистым. - Разве не так записано на Дисках Мишакаль? Разве не
этому учит преподобный Элистан?
- Верно, - согласилась Крисания и подозрительно посмотрела на мага, не
понимая, говорит ли он всерьез или насмехается.
Однако лицо его было неподвижно и серьезно, отчего жрица неожиданно дня
себя подумала, что маг, пожалуй, похож сейчас на умудренного жизнью наставника.
- Да, так там сказано, - холодно улыбнулась Крисания. - Я рада, что ты
знаком с тем, что записано на священных Дисках, хотя, судя по всему, это тебя
ничему не научило. Не припомнишь ли, что было написано в...
Громко фыркнув, Астинус перебил ее.
- Вы злоупотребили моим временем, оторвав меня от работы, - проворчал он,