"Герберт Уэллс. Мистер Блетсуорси на острове Рэмполь" - читать интересную книгу автора

правило, скопом во время так называемых "золотых лихорадок". Но отец мой
питал отвращение к толпе, ко всякого рода стадности, предпочитая
разыскивать сей редкостный и драгоценный металл в приятной обстановке,
там, где ему не досаждали всякие грубияны своей бесцеремонной
конкуренцией. Пробавлялся же он, в ожидании лучшего будущего, на скромные
суммы, которые ему время от времени посылали его более удачливые родичи.
Разумеется, при таком образе действий у него было маловато шансов
обнаружить золото, зато в случае удачи ему ни с кем не пришлось бы
делиться находкой.
В вопросах брака он был менее разборчив, чем остальные Блетсуорси,
неоднократно вступал в брак и порою совсем неофициально, - правда, все мы
несколько опрометчивы в своих брачных союзах.
Мать моя была португальско-сирийского происхождения, с примесью крови
туземцев острова Мадейры (где я и появился на свет).
Я родился самым законным образом; правда, брачный формуляр моего отца с
течением времени оказался весьма запутанным, но это потому, что брак в
тропических и субтропических странах носит крайне непостоянный характер.
Мать моя, судя по письмам отца, была натура страстная и
самоотверженная; некоторые ее черты передались мне. Я полагаю, что именно
ей обязан своим пристрастием к подробным и не слишком точным описаниям и
манерой совершенно бескорыстно прикрашивать словами действительность. "Она
любит-таки поговорить, - писал отец моему дяде еще при ее жизни. - Никак
ее не уймешь!" Дело в том, что она так остро и тонко переживала все
события своей жизни, что бессознательно искала облегчения в словах, и,
чтобы успокоиться, ей необходимо было выговориться до конца. Она придавала
своему рассказу художественную форму, ретушировала его. Как я ее понимаю!
Я знаю, как мучительно не иметь возможности высказаться. Более того: ей я
обязан уже совсем несвойственным Блетсуорси глубоким нравственным
разладом. Эта книга покажет, какую борьбу мне приходилось вести с самим
собой. Я не знаю душевной гармонии и мира, характерных для истинного
Блетсуорси. Я в распре со своим "блетсуорсианским" естеством. Отцовская
предприимчивость сочеталась во мне со склонностью к самоанализу. Я
настаиваю на том, что я - Блетсуорси; заметьте, именно настаиваю. Этого вы
не дождетесь ни от одного Блетсуорси чистой воды. Я убежденный Блетсуорси,
ибо я не совсем и не всецело Блетсуорси. Во мне живет как бы несколько
личностей, совершенно независимых друг от друга. Быть может, я потому так
привержен своим семейным традициям, что могу быть объективно к ним
приверженным.
Мать моя скончалась, когда мне было пять лет, и мои скудные
воспоминания о ней безнадежно перепутаны с воспоминанием об урагане,
опустошившем остров. Эти две катастрофы разразились одновременно и вызвали
ряд ужасных перемен. Как сейчас помню вывороченные с корнем деревья и кучи
мокрых алых лепестков, смешанных с грязью, помню также, как кто-то сказал,
что мать моя умирает, а затем - что она умерла. Кажется, я не был особенно
огорчен, а скорее ошеломлен.
Отец мой после бесплодной переписки с родственниками с материнской
стороны, жившими в Португалии, и с богатым дядей из Алеппо в конце концов
вверил меня попечениям начинающего пастора, ехавшего из Мадейры в Англию,
поручив ему передать меня в Челтенхеме тетке, мисс Констанции Блетсуорси,
которая благодаря этому впервые узнала о моем существовании. Отец снабдил