"Герберт Уэллс. В дни кометы" - читать интересную книгу автора

Я хлопнул дверью, точно взрывая дом, и в бешенстве зашагал по улице,
зная, что, прежде чем я дойду до угла, Парлод уже будет стоять у окна и
благоговейно любоваться своей дурацкой зеленой линией.
Мне пришлось по крайней мере с час ходить по улицам, прежде чем я смог
успокоиться и вернуться домой.
И этот самый Парлод впервые открыл мне социализм!
Предатель!
Самые нелепые мысли приходили мне в голову в те дикие дни. Должен
сознаться, что в этот вечер в моем воображении рисовались одни только
революции по лучшим французским образцам: я заседал в Комитете
общественной безопасности и судил отступников. Отступник из отступников,
Парлод тоже был в их числе; он слишком поздно понял свою роковую ошибку.
Его руки были связаны за спиной, еще минута - и его поведут на казнь; в
открытую дверь слышен был голос правосудия - сурового правосудия народа. Я
был огорчен, но готов выполнить свой долг.
"Если мы наказываем тех, кто предает нас королям, - говорил я грустно,
но решительно, - то тем более должны наказывать тех, кто приносит
государство в жертву бесполезной науке". И с чувством мрачного
удовлетворения я послал его на гильотину.
"Ах, Парлод, Парлод! Если бы ты послушался меня раньше, Парлод!"
Однако из-за этой ссоры я чувствовал себя глубоко несчастным. Парлод
был моим единственным собеседником, и мне очень тяжело было проводить
вечера вдали от него, думать о нем дурно и не иметь никого, с кем бы я мог
поговорить.
Тяжелое это было для меня время, даже до моего последнего визита в
Чексхилл. Меня томила праздность. Я проводил вне дома весь день, отчасти
чтобы показать, что я усердно ищу работу, и отчасти чтобы избежать
безмолвного упрека в глазах матери. "Зачем ты поссорился с Роудоном? Зачем
ты это сделал? Зачем ты ходишь с мрачным лицом и гневишь бога?" Утро я
проводил в газетном зале публичной библиотеки, где писал невероятные
просьбы о невероятных должностях: например, я предложил свои услуги
конторе частных сыщиков - мрачная профессия, основанная на низменной
ревности, теперь, к счастью, исчезнувшая с лица земли. В другой раз,
прочитав в объявлениях, что требуются стивидоры [стивидор -
квалифицированный судовой грузчик], я написал, что хоть я и не знаю, в чем
заключаются обязанности стивидора, но надеюсь, что смогу этому научиться.
Днем и вечером я бродил среди призрачных огней и теней родной долины и
ненавидел весь мир. Наконец моим странствиям был положен предел сделанным
мною открытием: мои ботинки износились.
О затяжная, мучительная горячка этих дней!
Я вижу теперь, что у меня был дурной характер, дурные наклонности и
душу мою переполняла ненависть, но...
Для этой ненависти было оправдание.
Я был неправ, ненавидя отдельные личности, был неправ в своей грубости
и мстительности по отношению к тому или другому лицу, но я был бы еще
более неправ, если бы безропотно принял условия, предложенные мне жизнью.
Теперь я вижу ясно и спокойно то, что тогда только смутно, хоть и остро
чувствовал, вижу, что мои жизненные условия были невыносимы. Моя работа
была скучна, трудна и отнимала у меня несообразно громадную часть моего
времени; я был плохо одет, плохо питался, жил в плохом жилище, был дурно