"Герберт Уэллс. В дни кометы" - читать интересную книгу автора

заставлял его копошиться в грязи, которая ему отвратительна, не заставлял
умирать от голода, не терзал его и не издевался над ним. Зачем же тебе так
поступать с людьми? Твои шутки ничуть не смешны. Попробуй развлекаться не
так жестоко, слышишь? Придумай что-нибудь, что ранит не так больно.
- Ты говоришь, что делаешь это нарочно, по крайней мере со мной. Ты
заставляешь мою душу корчиться в нестерпимых муках. Ну как мне тебе
верить? Ты забываешь, что я вижу и другую жизнь. Ну ладно, забудем обо
мне; ну, а лягушка, раздавленная колесом? Или птица, которую растерзала
кошка?
И после всех этих богохульств я нелепым ораторским жестом с вызовом
вскидывал к небесам жалкую руку.
- А ну-ка, ответь мне на все это.


Неделю тому назад лунный свет расчерчивал парк белыми и черными
полосами, теперь же свет окутывал землю ярким мерцающим сиянием.
Необычайно низкий белый туман, не поднимавшийся выше трех футов над
землей, задумчиво скользил по траве, а деревья возникали привидениями из
этого заколдованного озера. Величественным, таинственным, странным казался
мир в эту ночь, и ни души кругом, только мой слабый, надтреснутый голос
раздавался в молчаливой, загадочной пустоте.
Иногда я рассуждал, как уже рассказывал ранее, иногда, спотыкаясь, брел
вперед в мрачной рассеянности, иногда мои страдания были особенно остры и
мучительны.
Клокочущий пароксизм бешенства вырывал меня из апатии, когда я
вспоминал о Нетти: она насмехается надо мной, она, и с ней вместе Веррол,
они в объятиях друг друга...
"Не допущу, не допущу!" - кричал я и в один из этих припадков бешенства
выхватил из кармана револьвер и выстрелил в тишину ночи. Три выстрела.
Пули пронзили воздух, испуганные деревья все слабеющим отзвуком
рассказывали друг другу о том, что я сделал, а затем снова все успокоила
огромная терпеливая ночь. Мои выстрелы, мои проклятия, мои молитвы - да, я
пытался и молиться - поглотило молчание.
Это был - как бы выразиться? - придушенный крик, затихший, потерявшийся
во всепоглощающем царстве безмятежного сияния. Гром моих выстрелов и
повторявшего их эха на одно мгновение потряс меня, а затем все стихло. Я
увидел, что стою с поднятым револьвером, изумленный, проникнутый каким-то
чувством, которого не мог понять. Я взглянул вверх на великую звезду и так
и замер в созерцании.
- Кто ты? - спросил я наконец.
Я походил на человека, в безлюдной пустыне вдруг услышавшего чей-то
голос...
Но прошло и это.
В Клейтон-Крэсте, помню, не было обычной толпы, которая каждый вечер
сходилась сюда смотреть на комету; не было и маленького проповедника на
пустыре, призывавшего грешников покаяться перед днем Страшного суда.
Было далеко за полночь, и все уже просто разошлись по домам. Но сразу
мне это не пришло в голову, и безлюдье как-то встревожило меня. Газовые
фонари были погашены, потому что ярко светила комета, и это тоже было
непривычно и беспокойно. Уличный торговец газетами на затихшей Главной