"Герберт Уэллс. Сон" - читать интересную книгу автора

станции, по-видимому, узловой, и туннеля, прорубленного прямо сквозь толщу
гор. Туннель обрушился, но археологи его отрыли, обнаружив внутри
несколько разбитых пассажирских составов, по-видимому, перевозивших солдат
и беженцев, чьи останки, сильно пострадавшие от крыс и других грызунов,
были разбросаны по вагонам и путям. Очевидно, в туннеле была заложена
взрывчатка, и составы, груженные людьми, были погребены под землей. Потом
и город со всеми его обитателями был уничтожен ядовитым газом, но каким
именно, исследователям еще предстояло выяснить. Газ имел какое-то
необычное, бальзамирующее действие, и многие трупы превратились не в
скелеты, а скорее в мумии; в домах были найдены хорошо сохранившиеся
книги, бумаги, предметы из папье-маше и прочие вещи. Сохранились даже
дешевые хлопчатобумажные ткани, совершенно, впрочем, обесцвеченные. Через
некоторое время после гигантской катастрофы этот уголок земли стал,
вероятно, практически необитаем: путь в нижнюю долину преградил оползень,
запрудив долинные воды; город затопило, затянуло тончайшим илом; туннель
оказался наглухо запечатан. Теперь этот барьер был пробит, а долину
осушили, вновь обнажив следы бедствия, характерного для эпохи последней в
истории человечества войны.
На шестерых туристов посещение раскопок произвело сильное впечатление -
пожалуй, даже слишком сильное. Особенно глубокий след оставило оно в
утомленном мозгу Сарнака. Материал, собранный в развалинах города, был
выставлен в музее - длинной галерее из стекла и стали. Многие тела под
воздействием газа остались почти нетронутыми: больная старушка, смытая
водою со своего ложа и водворенная обратно; ссохшийся младенец в
колыбели... Простыни и ватные одеяла выцвели и побурели, но и сейчас легко
было представить себе, как они выглядели раньше. Судя по всему, катастрофа
застигла людей врасплох, когда они готовились к трапезе: во многих домах,
видимо, были уже накрыты столы, и теперь, спустя два десятка столетий,
ученые извлекли из-под слоя грязи, водорослей и рыбьих скелетов и
разложили по местам ветхие скатерти машинной работы, столовую утварь...
Сколько их было собрано здесь, этих жалких, поблекших от времени реликвий
исчезнувшей жизни!
Предвидя, какое жуткое зрелище их ждет, шестеро туристов не стали
заходить далеко в туннель: с них было достаточно. К тому же Сарнак
споткнулся о рельс и порезал себе руку острым краем разбитого вагонного
окна. Ранка после долго болела, не давая ему ночью уснуть, и заживала
медленнее, чем полагалось бы. Казалось, в нее был занесен какой-то яд...
Остаток дня прошел в разговорах о страшной эпохе последних в мире войн
и о том, как ужасна была жизнь в те времена. Файрфлай и Старлайт считали,
что древние с самой колыбели и до последнего вздоха были обречены влачить
невыносимое существование, сотканное из ненависти, страха, нужды и
лишений. Рейдиант не соглашался. Возможно, говорил он, тем людям была
отпущена такая же доля счастья, как ему, ни больше, ни меньше. Ведь у
каждого человека любой эпохи есть какое-то нормальное для него состояние.
Всякая надежда на лучшее, всякий взлет чувств, который выше этой нормы, и
есть счастье, а все, что ниже черты, - несчастье, причем, где проходит
граница нормального, неважно.
- Им было в полной мере дано изведать то и другое, - закончил Рейдиант.
- В их жизни было меньше света и больше страданий, но вряд ли они были
несчастнее нас.