"Ирвин Уэлш. Порно" - читать интересную книгу автора

горькую правду. Кокс мне наскучил, он наскучил всем нам. Мы - пресыщенные
мудаки, толчемся в местах, которые ненавидим, в городе, который ненавидим,
притворяемся, что мы - центр вселенной, уродуем себя говенной наркотой,
чтобы избавиться от ощущения, что настоящая жизнь происходит где-то совсем в
другом месте; мы прекрасно осознаем, что все, что мы делаем, - это просто
подпитка нашей клинической паранойи и вечного непреходящего разочарования, и
тем не менее нам не хватает запала остановиться. И я даже знаю почему.
Потому что, как это ни прискорбно, вокруг нет ничего интересного, ради чего
стоило бы остановиться. Тут расползается слух, что у Брини есть куча
хорошего цзына, и, похоже, его уже начали потихоньку употреблять.
Вдруг выясняется, что уже наступило завтра, и мы где-то на хате -
сидим-раскуриваемся, и Стиви все говорит, сколько стоит все это купить,
выглядит он больным и недовольным, потом появляются мятые бумажки, и запах
нашатыря наполняет комнату. Когда же эта кошмарная трубка обжигает мне губы
до волдырей, я ощущаю слабость и поражение, но тут мне вставляет, и я
оказываюсь в другом углу комнаты: холодный, заледенелый, удовлетворенный и
полный собой - несу совершеннейшую пургу и строю планы мирового господства.
И вот я на улице. Я и не знал, что мы в Айлингтоне. Шатаюсь себе по
округе и вдруг вижу девицу - она сражается с картой на Зеленой, пытается
открыть ее, не снимая перчаток, - и реагирую низкопробным: "Потерялась,
детка?" Меня пугает мой собственный голос: жалобный и чувствительный, весь
пронизанный ожиданием, предвкушением и даже потерей. Я аж задохнулся от
потрясения, тем более когда заметил у себя в руках лиловую детскую сумочку в
форме жестянки для завтраков. Что за еб твою мать это было? Откуда она у
меня, эта хрень? Как, черт возьми, я сюда попал? Где весь народ? Было
несколько стонов, кто-то ушел, и я вышел прочь под холодный дождь, и
сейчас...
Девочка вся из себя напрягается, словно палка из плоти блэкпульского
камня у меня в штанах, и шипит:
- Отвали... я тебе не детка...
- Ну извини, куколка, - кисло парирую я.
- И не куколка тоже, - сообщает она.
- Это как посмотреть, милая. Попробуй взглянуть на все это с моей точки
зрения. - Я слышу свой голос как будто со стороны, словно это не я говорю, а
кто-то другой, и я вижу себя ее глазами: вонючий и грязный пропойца с
фиолетовой детской сумочкой. Но у меня есть работа, которую надо делать, и
люди, с которыми надо встретиться, и даже чуток денег в банке, и одежда
получше, чем этот заляпанный и вонючий тулуп, эта старая шерстяная шапка и
драные перчатки, и что вообще за хуйня здесь творится, Саймон?
- Отвали, идиот! - говорит она, отворачиваясь.
- Я так понимаю, мы просто знакомимся не с той ноги. Ничего страшного,
единственный путь - это путь вперед, правда?
- Отъебись, - вопит она через плечо.
Женщины... как иногда с ними сложно. Сплошной негатив. Иной раз я с
ними теряюсь; и все потому, что я недостаточно знаю женщин. Я знал
нескольких, но между нами всегда вставал мой распалившийся причиндал - между
мной, ними и чем-то глубоким и важным.
Я пытаюсь вспомнить последовательность событий, восстановить свой
покоробленный, перегревшийся разум, как бы растягивая его и разбивая на
фрагменты. До меня доходит, что я на самом деле был дома, что утром я