"Кейт Дуглас Уиггин. Ребекка с фермы Солнечный Ручей, Новые рассказы о Ребекке " - читать интересную книгу автора

краской, и десятиквартовое жестяное ведро, а на полке в углу лежал ковш с
длинной ручкой. Ученики, которых во времена Ребекки насчитывалось лишь около
двадцати, сидели за деревянными партами. Скамьи были выше в задней части
комнаты, и сидели там более образованные и длинноногие ученики, положению
которых можно было во многом позавидовать, так как они одновременно были и
ближе к окнам, и дальше от учительницы.
Пожалуй, здесь существовало что-то вроде разделения на классы, хотя,
вообще говоря, не было и двух учеников, которые учились бы по одному и тому
же учебнику и достигли одинакового успеха в какой-либо области знаний. В
частности, Ребекку было столь трудно отнести к какому-либо классу, что мисс
Дирборн после двух недель раздумий полностью отказалась от подобных попыток.
Ребекка читала те же произведения, что и Дик Картер и Ливинг Перкинс,
готовившиеся к поступлению в учительскую семинарию, отвечала арифметику с
маленькой шепелявой "Шужан Шимпшон", географию - с Эммой-Джейн Перкинс, а
грамматикой занималась после уроков наедине с мисс Дирборн. Хотя голову ее и
переполняли умные мысли и необычные фантазии, сочинения она в первое время
писала плохо. Тяжкие труды самого процесса письма наряду с добавившимися
трудностями орфографии и пунктуации плачевным образом препятствовали
свободному выражению мыслей. Историю ей предстояло изучать вместе с классом
Элис Робинсон, занимавшимся темой войны американских колоний за
независимость. Хотя Ребекке было приказано начать с открытия Америки, она за
неделю усвоила ход событий до самого 1775 года, а через десять дней прибыла
в Йорктаун14, где класс, очевидно, встал на летние квартиры. Затем,
обнаружив, что дополнительные усилия ведут лишь к тому, что ей приходится
отвечать урок вместе со старшим из Симпсонов, она добровольно отступила, ибо
пути премудрости не были приятными путями, а ее собственная тропа - тропой
мира, если приходилось пролагать их в обществе Маятника Симпсона. Сэмюела
Симпсона называли Маятником из-за того, что ему было невыносимо трудно
принять любое решение. Вставал ли вопрос о факте, правописании или дате,
требовалось ли решить, что лучше - пойти купаться или удить рыбу, возникала
ли необходимость выбрать книгу в библиотеке воскресной школы или леденец в
деревенской лавке, - не успевал Маятник выбрать определенный план действия,
как душа его с любовью устремлялась в совершенно противоположную сторону.
Это был бледный мальчик, с соломенными волосами, голубоглазый, сутулый и
заметно заикавшийся в моменты волнения. Возможно, именно из-за своей
слабохарактерности в решительности Ребекки он находил особое очарование и не
мог оторвать глаз от новой ученицы, хотя она относилась к нему с презрением,
граничившим с яростью. Сила, с которой она затягивала развязавшийся шнурок
туфли, движение, которым она перебрасывала через плечо косу, когда была
возбуждена или раздражена, ее манера учить урок - книга на парте, руки
скрещены на груди, глаза неподвижно устремлены на стену напротив - все было
полно неизменной прелести в глазах Маятника Симпсона. Когда, получив
разрешение учительницы, она подходила к ведру с водой и выпивала воды из
ковша, незримые силы поднимали Маятника с его скамьи и толкали пойти и
выпить следом за ней. В этом он находил что-то сродни общению и дружеской
близости, а поравняться с ней на пути и встретить холодный и презрительный
взгляд ее чудесных глаз было и страшно, и радостно.
В один из теплых летних дней жажда Ребекки превзошла все границы
приличия. Когда она в третий раз попросила позволения утолить ее из
общественного источника, мисс Дирборн кивнула в знак согласия, но при этом