"Кейт Дуглас Уиггин. Ребекка с фермы Солнечный Ручей, Новые рассказы о Ребекке " - читать интересную книгу автора

мой счастливый день!" Ничто не могло бы яснее показать, каким именно
ребенком была Ребекка, чем то, что девочка мгновенно постигла значение розы
как символа и положила ее в ящик вместе с платьем, словно хороня весь этот
эпизод своей жизни с его печальными воспоминаниями. Это было поэтическое
чутье ребенка с зарождающимся в нем намеком на женское чувство.
Она заплела волосы в две привычные косы, сняла свои лучшие туфли
(которые, к счастью для нее, остались не замеченными теткой), и все это
время в душе ее росла и крепла решимость - решимость покинуть кирпичный дом
и вернуться на родную ферму. Ее не встретят там с распростертыми объятиями -
на это нечего было и надеяться, - но она будет помогать матери по хозяйству,
а Ханну они пошлют к теткам в Риверборо. "Надеюсь, ей здесь понравится!" -
подумала она в минутном приступе мстительного чувства. Она села у окна,
пытаясь придумать что-то вроде плана действий и рассеянно следя, как над
вершинами холмов играет молния, а струи дождя гонятся друг за другом вниз по
громоотводу. И это день, который начинался так радостно! Был пурпурный
рассвет, и она склонялась над подоконником, повторяя урок и думая о том, как
прекрасен мир. И какое счастливое утро! Превращение голой и некрасивой
классной комнаты в настоящий цветник, почетное право украсить рисунком
классную доску, счастливая мысль скопировать с сигарной коробки
аллегорическую фигуру Америки, пьянящая радостью минута, когда вся школа
аплодировала ей, Ребекке Рэндл. А затем - какой чудесный день! Восторг за
восторгом, начиная со слов Эммы-Джейн: "Ты просто загляденье!"
Она заново пережила в памяти все выступления учеников, особенно свой
диалог с Эммой-Джейн. Удачная идея сделать закрытую зелеными ветками печь
мшистым берегом, где сидела сельская девочка, пасущая свои стада, позволила
Эмме-Джейн обрести чувство такой свободы, что она декламировала как никогда
прежде. А какой щедростью с ее стороны было одолжить свое гранатовое кольцо
городской девочке, ярко представив, как сверкнет оно, когда та сложит зонтик
и приблизится к пораженной всем этим великолепием пастушке!
Возвращаясь домой, Ребекка думала, что тетя Миранда, вероятно, будет
довольна таким успехом племянницы, приглашенной в кирпичный дом с далекой
фермы, но теперь стало ясно, что нет никакой надежды угодить ей ни таким, ни
любым иным способом. Итак, решено, завтра она едет в Мейплвуд в почтовом
дилижансе мистера Кобба, а потом уж как-нибудь доберется домой от кузины
Энн. Но тетки могут не позволить ей уехать. Очень хорошо, она потихоньку
ускользнет прямо сейчас; быть может, удастся провести ночь у Коббов и уехать
утром еще до завтрака.
К сожалению, Ребекка никогда долго не раздумывала, прежде чем начать
действовать. Она надела свои самые старые платье, шляпу и жакет, увязала в
узелок ночную рубашку, расческу и зубную щетку и осторожно выбросила его из
окна. Ее комната была угловой, а окно располагалось на не слишком опасной
высоте от земли, хотя даже если бы было иначе, это не смогло бы остановить
ее в тот момент. Кто-то - вероятно, рабочие, влезавшие на крышу дома, чтобы
чистить водосточные желоба, - оставил прибитую к стене планку, которая
располагалась как раз на полпути от окна до крыши заднего крыльца. Ребекка
слышала жужжание швейной машины в столовой и звук отбиваемого мяса в кухне
и, зная таким образом о местонахождении обеих теток, выкарабкалась из окна,
ухватилась за громоотвод, соскользнула на пришедшуюся так кстати планку,
спрыгнула на крышу крыльца, воспользовалась решеткой, по которой вилась
жимолость, вместо лестницы - и уже летела по дороге в грозу, прежде чем