"Генетический дефект" - читать интересную книгу автора (Рудер Алекс)

ЧАСТЬ 3. ПОЛЬ

Поль уже давно чувствовал, что назревают крупные события. В отличие от своего друга, он внимательно следил за развитием ситуации, прессой, телевидением, бюджетными дебатами. Первые подозрения появились несколько месяцев назад, когда внезапно пошла на убыль шумная кампания разъяснений и рекламы со стороны INSC.

Кампания эта была начата сразу после опубликования проекта бюджета и лишь набирала темпы, как почему-то прервалась. Исчезли с экранов надоедливые клипы, исчезли щиты с улиц, остались только обычные напоминания, ничего более. Теперь, сопоставляя события, Поль сообразил, что отмена кампании совпала по времени с созданием таинственной группы, если купленная антивирусным отделом INSC техника действительно предназначалась ей. Были и другие странности, например, некоторое смягчение политики выдачи PTPIC, которая всегда была очень жесткой. Поля это удивило, но он отнес все на счет бюджетной игры, больше пользователей — больше средств. Оказывалось, что и это ветка в маскировочный куст.

Последние сомнения отпали, когда сразу во всех центральных газетах появились материалы о почти всеми забытом десятилетней давности деле. Бегло просмотрев Таймс, Поль вызвал Сэма, отменив текущие дела, и не ошибся. Сэм, как всегда, поведал много интересного, заполнил почти все пробелы в логических построениях.

Однако Поль не покривил душой, когда сказал, что хочет получить максимум доказательств. Поль действительно, как сказал Сэм, не был новичком в компьютерах, как-никак, с легкой руки того же Сэма он сделал это направление основным в своей адвокатской практике и очень многого достиг. Уже с первых слов Сэма Поль ухватил смысл Мейл-Тейл и не мог не оценить его изящества. При всем этом как адвокат он прекрасно понимал, что выносить на свет невидимку нельзя категорически. Такой шаг окажется роковым для ее изобретателя. К тому же, Поль не забывал, что именно этому он обязан и карьерой и положением. Дополнительные факты нужны были, в первую очередь, из-за Сэма, поскольку, найдя выход из юридического тупика, Поль не мог, не имел права настаивать на приведении плана в исполнение — решать должен был Сэм.

Поль пошел по стопам отца, избрав профессию адвоката. Отец был партнером в довольно преуспевающем бизнесе и собирался ввести туда и сына. Планам так и не суждено было сбыться, отец погиб в автокатастрофе, когда Поль заканчивал первый год учебы. Бывшие партнеры не спешили раскрывать ни объятий, ни дверей конторы и отказали даже в прохождении обязательной стажировки, боялись ухода клиентов отца к сыну. Рассчитано было точно — Полю пришлось начинать свое дело с нуля, и лишь немногие из старых клиентов польстились на низкие цены молодого адвоката. Один из них и сосватал Полю дело против INSC, отказавшись от которого, Поль рисковал потерять очень существенную часть и без того не богатого дохода. Дело было не просто тупиковое, а беспросветное. Не подвернись тогда Сэм, Поль не представлял, как из него выбраться. Сэм явился ему в виде доброго джина из старой бутылки и в два счета все устроил.

Поль сначала впал в эйфорию, потом испугался до полусмерти, но в конце концов, Сэм убедил его, что мафией здесь не пахнет, а с INSC он готов бороться всеми доступными средствами. Дела Поля быстро пошли в гору, и довольно скоро он стал одним из ведущих адвокатов в своей области. Время от времени он продолжал пользоваться помощью Сэма, никогда не отказывавшегося от возможности навредить INSC, но со временем все больше переходил на другие, законные средства. Основной тактикой Поля стало доказательство легальности полученной информации, нахождение брешей в барьерах INSC — на этом и строилась его работа. Войдя во вкус и почувствовав уверенность, Поль предложил Сэму основную идею создания группы свидетелей, совершенно официально имевших доступ к разного рода информации, которые могли бы подтвердить нарушение основных законов со стороны INSC. Сэм согласился, и число членов “команды” перевалило за семьдесят.

— Снова твои адвокатские штучки? — спросил Сэм в ответ на заявление Поля.

— Не любишь ты нашего брата, но я-то чем тебе насолил?

— Собираешься, по всему видать, а? — Сэм ухмыльнулся.

— Собираюсь…

— Ну, соли, только не густо, чтобы изжоги не было.

— У меня от тебя уже изжога, — Поль заворочался в кресле и стал теребить ремень.

— Соли, соли, или соль кончилась? — подтрунивал Сэм.

— Ладно, слушай пока мои соображения и поправляй, если что не так. — Поль все собирался с духом. — Как я понимаю, тебе не составляет труда убить все, что появляется в любом компьютере, верно?

— Ого, собрался солить, а начал со сладкого, — Сэм продолжал веселиться, — но верно, вобщем.

— Несмотря на это, хорошо срежиссированный спектакль сорвать не удастся — не хватит времени…

— Угу, — промычал Сэм.

— Значит, полностью исключить распространение заразы из INSC, скорее всего, не удастся.

— И это верно.

— Раскрываться тоже не имеет смысла, так как оба загремим, и профессия не поможет.

— Ну уж, не поможет, — рассмеялся в очередной раз Сэм.

— Не перебивай старших, начинаются адвокатские штучки, — напомнил Поль. — Ты же знаешь мое кредо: правильные сведения должны исходить от правильного человека.

Ситуацию тебе описывать не надо. А теперь намек: ты — не правильный человек.

Какой вывод?

— Какой-какой, исправить неправильного человека — сделай меня каким-нибудь замом в INSC, вот потеха-то будет.

— Тебе бы все потешаться… а решение другое — передать сведения правильному человеку, улавливаешь?

— Ты уж лучше договаривай.

— Короче, мой выход — это вложить идею Тейл в уста надежного человека, который может официально ее продемонстрировать в действии, не вызвав справедливого вопроса, у ФБР, например, почему это он занимается такими проделками.

— Какого это человека? — недоверчиво спросил Сэм.

— Я знаю только одного, — коротко ответил Поль, — Дейва.

Сэм не подал вида и продолжал вести машину. Поль искоса поглядывал на него и представлял, что творится у него на душе. Не было другого человека, который бы знал о компьютерных сетях больше Сэма. Он был первым, некоронованным королем. “Я родился с мышкой в руке”,- часто любил повторять он и не слишком кривил душой.

Сейчас Поль предложил Сэму невозможное — отказаться от собственного детища, когда-то спасшего его от ареста и тюрьмы, позволившего знать почти все почти обо всех, дававшего неограниченные возможности.

Слова Поля оглушили Сэма, он автоматически смотрел на дорогу, ведя машину к дому по знакомым улицам, но, казалось, не реагировал на внешние раздражители. Сэм не представлял, что ответить, и просто продолжал вести машину. Не то чтобы он никогда не отдавал и не дарил своих идей другим — было всякое. Не то чтобы он верил в вечность своей давней находки — появились приметы того, что и другие были близки к этой идее, к тому же, ради главной задачи свалить INSC он готов был на любые жертвы. Подспудно Сэм понимал, что Поль прав, что нет другого выхода, если они хотят контратаковать врага, не дать ему вырваться на оперативный простор, но Мейл-Тейл был его любимым детищем. Это была фантастически простая идея, обернувшаяся столь могущественным оружием в его руках.

Сэм, все так же молча, довел машину до дома. Они поднялись в квартиру, и Сэм кивком указал Полю на кресло, после чего скрылся. Через пару минут он вошел обратно, держа в каждой руке по бокалу, до половины наполненному бренди. Молча протянув один Полю и сев в кресло, Сэм сказал:

— Принято, — он поднял свой бокал на уровень глаз, — за наше предприятие и за…

— За Тейл, — продолжил Поль и поднес свой бокал к губам.

— Подожди, — остановил его Сэм, — есть еще повод: за твое новое дело, ведь ты берешь дело Фрэнки?

— Беру, — глядя Сэму прямо в глаза, после секундного промедления, ответил Поль.

Молчание установилось еще на несколько минут, оба потягивали бренди и думали каждый о своем. Наконец, Сэм поставил на столик почти пустой бокал и спросил:

— С чего ты собираешься начать?

— С Дейва… — начал Поль, но Сэм его перебил:

— С Матью, что тебе нужно, чтобы вытащить Говарда?

— Ты хочешь сказать, что я начинаю это дело прямо сейчас? — удивленно спросил Поль.

— Мы, кажется, за что-то только что пили? — спросил Сэм тихо. — Или не пили? Или мне это приснилось?

— Пили, успокойся, — Поль тяжело вздохнул.

— Значит, что тебе все-таки надо, чтобы начать? — настаивал Сэм.

— Сейчас набросаю, — Поль потянулся за блокнотом, — но ты уверен, что мы можем себе позволить заняться этим делом именно сейчас?

— Мы можем себе позволить оторваться от этого дела на другие, если будет время, понятно?

— Ладно, не паясничай, — Поль открыл блокнот и начал быстро писать. — Кодекс законов о тестировании я достану. От твоего друга все внутренние формуляры BGTI, относящиеся к данным ситуациям, это раз, плюс его детальный анализ истории происшествия с профессиональной точки зрения, как бы больно ему не было, это два. И три, с точностью до дней, а лучше — до часов, все действия директора BGTI, в этом ты ему поможешь.

Сэм молча кивнул.

— От тебя требуется, — продолжал Поль, — с одной стороны, вытащить все до последнего материалы о Говарде из BGTI и INSC, если и там что имеется, а с другой, постараться предоставить Матью возможность работать легально, насколько получится, и подготовить отдельный файл, который мог бы быть использован без всякого риска. И еще, тащи его сюда, а вход симулируй с его домашнего терминала, это возможно? — “И еще” мог бы не добавлять, и так ясно, — съязвил Сэм. — Ты сам чем займешься?

— Нанесу визит одному старому клиенту, думаю, не помешает запить твой бренди чем-нибудь получше, — Поль поднялся. — Утром буду у тебя, пока.

— Вот дьявол! — подумал Поль, выходя от Сэма, — хитрая бестия — так навесил на меня эту историю с Фрэнки, что я и пикнуть не успел. Такси! — крикнул он, заметив медленно двигающуюся вдоль тротуара машину.

Назвав адрес, Поль углубился в размышления. План выступления был готов у него давно, но вмешались непредвиденные обстоятельства. Теперь оставалось около шести дней на приведение механизма в действие — очень мало, а тут Сэм, как назло, заупрямился с со своим Матью. Хотя, собственно Сэм, выпадал из игры, его имя не должно быть упомянуто нигде, иначе не миновать ненужных вопросов, а вот всю подготовку спектакля Сэм проделать обязан, без него ничего не выйдет. Пусть пока возится с Матью, копается в базах BGTI — пока дело дойдет до сути, можно успеть подготовить Дейва. Все равно, без заключения Матью нечего пускаться в какие бы то ни было рассуждения. Если повезет, и они действительно устроят хорошее представление, то дело ГФ можно будет прицепить сзади и протащить на-ура, если нет, то оно затянется на месяцы, и спешка просто ни к чему.

Вынув из кармана телефон, отключенный до сего момента, Поль набрал номер и, дождавшись ответа, коротко сказал:

— Это Поль. Я по дороге к тебе… Да, правильно догадался. Пока.

Поль ехал к директору SVS, той самой фирмы, где работал Дейв. Когда-то давно тот был клиентом его отца и даже подумывал о переходе к сыну, но отказался, так как фирма кормилась почти исключительно заказами INSC, а Поль славился своими успехами против этой организации. Они оказывали друг другу взаимные услуги: Поль давал юридические консультации и получал взамен информацию об INSC от вхожего туда человека.

Антивирусные фирмы попали в незавидное положение. INSC требовала сократить до минимума все прочие направления деятельности и разработок, весьма щедро оплачивая за это, но в критический момент не задумываясь решила пожертвовать “докторами” при сокращении бюджета, что неминуемо вело к банкротству последних.

Поль должен был создать прикрытие для Дейва и расценивал свои шансы очень высоко. В нынешнем положении SVS не могла отказаться от средства, дающего возможный вариант спасения.

— Извини за вторжение, — сказал Поль, пожимая протянутую ему руку, — но, думаю, дела не терпят отлагательства.

Пройдя в гостиную, устроившись в кресле и получив действительно хороший коньяк, Поль подробно изложил все, что ему было известно о готовившейся акции. Он опустил лишь два эпизода: Мейл-Тейл Сэма и, по понятным причинам, информацию Дейва. Картина получилась впечатляющая, Поль видел, как мрачнело лицо его собеседника. Ему стало ясно, что он дополняет картину, и дополняет хорошо.

— Что ты мне расскажешь? — спросил в конце доклада Поль, делая ударение на “ты”.

— Дрянь, дело, — ответил хозяин квартиры, за чем последовали уже известные Полю факты, полученные от Дейва.

Собеседники немного помолчали. Поль не торопил события и медленно потягивал коньяк. Нарушил молчание хозяин:

— Ты пришел неспроста, как я понимаю? — спросил он.

— Да, — ответил Поль, — я уполномочен сделать тебе предложение от лица, по понятным причинам желающего оставаться анонимным. В его распоряжении есть новинка, аналогичная той, которую готовится выпустить INSC. Плюс преимущество во времени.

— Не пугайся, — сделал Поль успокаивающий жест в ответ на удивленно поднятые брови, — она нигде не засветилась и если применялась, то крайне осторожно. Я сам узнал о ней только что.

Далее Поль на своем адвокатском языке объяснил, почему не желает раскрываться изобретатель.

— Если ты согласен, то я продолжаю, — добавил он, будучи почти уверенным в успехе.

Получив подтверждение и как мог описав Тейл, Поль изложил свой план. Его доверитель передает всю информацию и оказывает необходимую помощь для пресечения готовящейся диверсии. На данном этапе участвовать в операции будет лишь один сотрудник SVS по выбору Поля — для обеспечения секретности. Директор SVS подписывает контракт и обязуется подтвердить, что все разработки велись с его ведома и под его контролем на всем протяжении.

— Контракт? — спросил Поль в конце, и вновь удовлетворенно увидев подтверждающий кивок, вытащил на свет стандартный бланк.

Он заполнил его и протянул через столик. Контракт был прочитан первой из сторон достаточно внимательно, но без возражений, только дойдя до суммы его собеседник удивленно пробормотал “ого”, так как Поль решил не мелочиться в нулях. Вторая сторона оставалась анонимной.

Просмотрев список сотрудников фирмы и их короткие резюме, Поль, всем своим видом демонстрируя сомнение и недоверие, ткнул пальцем в фамилию Дейва и сказал:

— Он. Введи его коротко в курс дела и дай ему мой телефон. Моя карточка у тебя осталась?

Подписав и оставив на столике один экземпляр контракта, Поль все другие засунул к себе в дипломат и стал откланиваться. Первый шаг был сделан, но оставалось еще несколько не менее важных. Есть еще час до звонка Дейва, он не дурак, сообразит, что к чему, а пока можно добраться до дома и принять ванну.

Следующим утром, когда Матью проснулся, было уже за девять. Солнечный зайчик ускакал далеко от картины на противоположной стене. Кэрол не было, в первый раз со дня возвращения из госпиталя она встала раньше него. Матью набросил халат и отправился на запах жареного хлеба. Кэрол уже позавтракала, когда Матью появился на пороге кухни. Она молча встала, кивнула ему на пустой стул и отправила в тостер пару кусочков хлеба. Еще через минуту она поставила тарелку с тостами перед Матью и налила им обоим кофе.

— Я очень проголодалась, извини, что не дождалась, — Кэрол впервые улыбнулась.

— М-м, вкусно, — Матью улыбнулся в ответ.

— Ты не сердишься на меня за вчерашнее? Задала я вам…

— У-у, — замотал Матью головой что есть силы, так как рот его был набит сэндвичем. — Что за глупости, — добавил он, прожевав.

— Послушай, Мат, этот Сэм, он странный какой-то, — Кэрол сделала неопределенный жест.

— Все гениальные люди странные… Я еще со школы помню — тогда он всем нам казался как-то старше, а теперь не могу отделаться от ощущения, что передо мной мальчишка — А история с экзаменом — это правда? — спросила Кэрол с плохо скрываемым любопытством.

— Абсолютная.

— А как он так умудрился?

— Понятия не имею, — Матью даже замахал рукой, свободной от чашки кофе.

— И ты не спрашивал? — продолжала Кэрол.

— Нет, кто же спрашивает такие вещи, он бы все равно не ответил, да и неудобно как-то. Он мне вчера такого порассказал — никогда бы не поверил, — Матью впился зубами в следующий сэндвич.

— О Говарде? — Кэрол впервые за утро упомянула сына.

— Нет, о нем он пока ничего не знает, или не хотел говорить.

— Небось байки травил, что-нибудь о бабушке!

— О защите данных в BGTI, я и не предполагал, что такое возможно. Он, кстати, обещал помочь туда пробраться, выяснить, что с Говардом.

— Он, в BGTI?

— В компьютерную сеть, все информация хранится где-нибудь, ее можно найти, если знать как.

— Но ты же и сам можешь это сделать, у тебя же неограниченный доступ, если только… — Кэрол запнулась на полуслове.

— Директор доступ наверняка отрезал, да я и не знаю, как без PTPICа туда подключиться, — Матью допил свой кофе. — Сэм обещал появиться к вечеру, думаю, он принесет что-нибудь.

— А ты не задавал себе вопрос, почему он именно сейчас появился. Вы не виделись почти два года со времени последней школьной встречи?

— Конечно, задавал, и ему тоже… — начал Матью после паузы но Кэрол перебила:

— И вообще, если он такой гений, почему он не сделал карьеру, а болтается простым инженером в никому не известной фирме?

— Понимаешь, у него свои счеты с INSC, его товарищей очень давно посадили в тюрьму за вирусы, а я ему нужен как еще одно доказательство незаконного использования информации.

Кэрол задумалась. Она долго вертела чашку с кофейной гущей, а потом осторожно спросила:

— Ты не думаешь, что он использует тебя в своих целях, а Говард так и останется там навсегда?

— Не знаю… — взгляд Матью остановился на чашке в руках Кэрол, — это ведь наш последний шанс. До вчерашнего вечера я и не подозревал, какая ведется игра. Сэм просто раскрыл мне глаза на все. Меня же совсем с толку сбили и Фурье этот, и директор наш распрекрасный. Не Сэм же от меня обо всем узнал, а я от него.

— А твоя работа? — Кэрол оставила, наконец, чашку в покое.

— Работу придется искать другую, — Матью вздохнул, — никто меня не оставит в BGTI после того, что произошло, хорошо, если к суду не привлекут за умышленное сокрытие фактов.

— Какой суд, Матью!? — вскинулась Кэрол, — это твой директор — преступник, его судить надо, а ты голову под крыло — как бы не пожурили. Речь идет о Говарде, Матью! Очнись! Что с тобой!?

— Но ведь у него с генами Бог знает что творится, пятнадцать процентов NC — это очень много. Допустим, нам удастся его получить назад, ты же не знаешь, какой он будет в год, в два, в пять лет. У обезьяны меньше генетических отличий от человека, чем у него…

— Мат, — глаза Кэрол наполнились слезами, — это мой ребенок, и никто не вправе у меня его отбирать. Никто не может решать, жить ему или нет, только Господь. Это твой директор, и ты, в том числе, придумали эти идиотские законы селекции… — Кэрол всхлипнула. — Мат, сделай что-нибудь, ты один можешь что-нибудь сделать…

Мат, Обещай мне…

Кэрол уткнулась лицом Матью в грудь и продолжала всхлипывать. Матью автоматически обнял ее за плечи, прижался щекой к волосам, но не знал, что сказать и молчал.

— Мат, обещай мне? — Кэрол оторвалась от него и подняла глаза.

— Да… — ответил он, наконец, — я сделаю все, что смогу.

Только теперь Матью окончательно решился действительно бороться до конца. Все словно сговорились упрекать его. Вчера — Сэм, а сегодня и Кэрол прямо заявили ему, что считают его причастным и к созданию законов о тестировании, и, косвенно, конечно, к судьбе Говарда, и к судьбам еще многих людей, попавших в число неполноценных граждан.

Кэрол снова забралась в постель, она была еще слаба, а вчерашние события отняли у нее последние силы. Матью остался наедине с собой. Сначала он бездумно уставился в какую-то спортивную программу, потом выключил телевизор и решил позвонить Сэму. Телефон не отвечал, автоответчика Сэм не держал из принципа.

Матью снова попрыгал с канала на канал, потом нашел музыку и оставил ее.

Он снова, как и вчера вечером, стал вспоминать все давние и недавние события, приведшие его к сегодняшней ситуации. С самого детства он привык слушаться и подчиняться, его воспитывали в уважении к законам, позднее он сам стал частью очень важной общественной системы: занимался исследованиями, стал экспертом, от него очень многое зависело, но никогда он не задавал себе вопрос о правильности своих действий. То есть он, конечно, как и всякий исследователь, часто сомневался, как эксперт он часто себя перепроверял, но никогда не сомневался в праве компьютерной биохимии на существование, не подвергал сомнению необходимость в BGTI, не терзался, ставя свою подпись под чужими генетическими протоколами. Теперь мир развалился, один из осколков задел его самого, и задел больно.

Его нервы тоже были истощены, постепенно Матью стал засыпать под музыку. Уже сквозь сон он вспомнил последние слова Сэма: “Посоветуйся с Кэрол, на нее можно положиться”.

И как это Сэм определил за такое короткое время, что чувствует Кэрол, окончательно погружаясь в дрему, подумал Матью.

Дейв, как Поль и ожидал, позвонил ему часа через полтора.

— Что вы там замыслили, — встревожено спросил он, — и каким боком замешан в это дело мой уважаемый шеф?

Успокоив Дейва и сказав, что шеф ничего не знает об их основных планах, Поль, не вдаваясь в подробности, объяснил, что они с Сэмом решили готовить INSC сюрприз, а для этого необходимо прикрытие. Он еще раз подтвердил сведения о существовании секретной группы и попросил Дейва ничего не предпринимать, а оставаться дома, тем более, что завтра суббота, и ждать звонка Сэма. Закончив разговор, Поль задумался — ему предстояли еще, по крайней мере, три визита: двое знакомых корреспондентов, пресса и телевидение, и сенатор. В масс-медиа Поль не сомневался, это были свои ребята, которых он знал давно. Обоих звали Питер. Поль старался не играть в кошки-мышки ни с прессой, ни с ЕМ, а, в отличие от многих других, шел им навстречу, извлекая свою пользу. Его если не любили, то хорошо к нему относились, к тому же, Поль время от времени подбрасывал и тому и другому лакомые куски.

— Заинтересовать-то их несложно, — подумал Поль вслух, — удержать их, пока не настанет правильный момент — вот задача, но не должны они подвести, не первый год замужем.

Сенатор Джимми Уайт был головоломкой потруднее. Их связывала давняя дружба, начавшаяся с того, что Поль вытащил из тюрьмы племянника Уайта, запутавшегося с INSC. Но не сам факт положил начало знакомству. Дело было безнадежное, Поль мог его выиграть только с помощью Сэма, но шестое чувство подсказывало, что торопиться не надо. Он попросил у Уайта аудиенции и честно выложил на стол факты, после чего прямо спросил:

— Сенатор, я могу выиграть это дело только незаконным путем. Гарантия полная, безопасность тоже полная, об этом, кроме нас с вами и еще одного человека, которому я доверяю больше, чем себе, знать не будет никто. Слово за вами, зная ваше положение, я не решился этого делать, не поставив вас в известность.

Сенатор тогда согласился, более того, он включил Поля в список приглашаемых лиц, и через довольно короткое время они перешли на “Джимми” и “Поль”. Поль никогда не упоминал прошлое дело, ничего не просил и — берег сенатора для решающей схватки, и теперь этот момент приближался. С большим трудом прорвался Поль через двух секретарей и, в итоге, заполучил Джимми. Вечер его был забит полностью.

Джимми извинился, что не может ничего отменить и, уступая необычной настойчивости Поля, пригласил его домой в час ночи.

— Спасибо, — поблагодарил Поль, — я постараюсь не занять больше часа, если, конечно, после моего визита у вас не наступит бессонница.

Поль удовлетворенно положил трубку. Оставалось поймать обоих Питеров. Первый работал на Санди Таймс, сотрудничал с радио и должен был быть в редакции.

Второго, корреспондента кабельного ТВ, застать труднее. После получасовых поисков и переговоров Полю удалось ангажировать их обоих на одиннадцать часов.

Он решил изменить давней привычке ездить на такси и взять машину, такие поездки обойдутся дорого и не будут признаны налоговым управлением. Решив еще и поужинать по дороге, Поль не спеша оделся и спустился в гараж.

Он вошел в бар, с таким трудом выбранный для встречи, в 11 с минутами. Оба Питера уже ожидали его и радостно замахали руками. Рабочая неделя кончилась, и оба корреспондента были в приподнятом настроении.

— Привет, — сказал Поль присоединяясь к Питерам, — спасибо, что пришли.

— Нельзя было подождать до понедельника? — спросил Питер из Санди Таймс, — все равно номер уже ушел, никакие новости у меня не пройдут, разве что на радио…

— А у меня пройдут, если что, — вмешался Питер с ТВ.

— Никаких новостей пока нет, — охладил Поль его пыл.

— А-а, — разочарованно протянул тот, — я-то думал порадовать начальство чем-нибудь свеженьким, а то жуют тухлятину десятилетней давности, тошнит даже…

— У нас весь Таймс ей провонял, — подтвердил второй Питер, — как сегодня начали, так еще на завтра осталось и в Санди закатили порцию.

— Ну — ну, ребята, я ведь по тухлятину пришел, — Поль слегка подыграл настроению собеседников. — Почему вы решили, что это тухлятина?

— Что же еще, тухлятина и есть, — продолжил Санди Питер, — кто-то сильный и толстый заказал — начальство и старается…

— И наши тоже готовят в воскресенье часовую передачу, в самое дорогое время.

Потеснили слегка даже барбоса этого с Ефдлырщц, — добавил Питер ТВ.

— А вам не приходило в голову, что на старой могиле прорастают свежие цветы? — спросил Поль, серьезно, без тени улыбки посмотрев сначала на одного, потом на другого.

Питеры переглянулись.

— У тебя что-то есть? — спросил Санди Питер.

— Да, — кивнув ответил Поль.

— Ну?.. — после короткой паузы не выдержал Санди Питер.

— Не все так просто, — начал Поль, опять выдержав небольшую паузу. — Вы не задумывались, с чего вдруг полезла эта, как вы выражаетесь, тухлятина?

— Что-нибудь затевается? — спросил Питер ТВ.

— Да, и мне нужна ваша помощь, — Поль снова внимательно оглядел обоих, — но при одном условии: вы должны поклясться, что раньше времени ни слова, ни буквы не будет выпущено. Иначе, все полетит к чертям, а мы все, подчеркиваю, все, включая и вас, можем очень надолго отправиться за решетку. Одно неосторожное слово и…

Поль отпил кофе под продолжающееся молчание Питеров.

— Если вы согласны, — Поль сделал еще глоток, — то должны полностью подчиниться моему руководству. Top story я вам обещаю.

— Это все, что ты можешь нам сказать? — удивленно спросил Питер ТВ.

— Да, пока, — Поль посмотрел на него пристально, — пойми, я и так уже сказал слишком много, выйди ты завтра в эфир с рассказом только о факте нашей встречи, мне уже не поздоровится.

— Что скажешь? — спросил Санди Питер своего коллегу.

— Если бы здесь сидел не Поль, я бы плюнул. Таких заявлений я на своем веку знаешь сколько слышал? Но Поль просто так не придет, а потом, он просит помощи, сам сказал… — Питер ТВ помолчал. — Мне кажется, стоит согласиться. Мы с тобой, в любом случае, ничем кроме времени не рискуем, а если выйдут хорошие заголовки, то нам обоим это не помешает.

— ОК! — повернулся Санди Питер к Полю, — принято, я обещаю, что все твои условия выполню, как ты захочешь.

— И я, — поддержал Питер ТВ, — скажи, что мы должны делать?

— Ничего, до понедельника. В понедельник с утра подождите моего звонка, тогда и начнем. Впрочем, — обратился Поль к Питеру ТВ, — завтра окажи мне одну услугу — достань кассету или диск с видеозаписью оглашения приговора, но только такую, чтобы на ней был четкий тайминг. Сможешь?

— Ну, это пустяки, позвони после обеда — будет. Все на сегодня? — спросил Питер ТВ, — а то жена меня и так живьем съест.

— Спасибо, ребята, — Поль поднялся и положил на стол купюру, покрывающую все сделанные заказы.

Санди Питер внимательно посмотрел на него, но ничего не сказал. Поль еще раз кивнул и ушел.

— Ну?… — опять протянул Санди Питер, потягиваясь.

— Насколько я знаю, Поль никогда не трахал прессу, ему, похоже, действительно что-то надо. У меня чувство, что он готовит нечто серьезное, и он хорошо сделал, выбрав нас. Кроме того, я ему верю, несмотря что он адвокат.

Сэм позвонил Матью, когда тот еще не совсем очнулся от тяжелого дневного сна.

— Спишь? — сказал он, — это хорошо, голова свежее будет. Приезжай ко мне, есть кое-что для тебя.

— Может быть наоборот, ты к нам? — нерешительно спросил Матью, — я не хотел бы оставлять Кэрол одну.

— Давайте вместе, я вижу, она не ругается на сигаретный дым, — настаивал Сэм, — и попроси ее захватить, что-нибудь съедобное, а-то старые холостяки, сам знаешь.

— Но… — снова попытался возразить Матью.

— Давай, давай, не в гости зову, а работать, моя техника ездить не любит, и PTPIC у тебя отобрали.

— А ты что, PTPIC мне дашь? — не унимался Матью.

— Кончай разговоры, ноги в руки, жену в охапку и вперед. Жду, — Сэму надоело препираться, — на месте все поймешь. Кэрол — привет.

Матью оставил телефон и пошел в спальню. Против его ожидания, Кэрол сразу согласилась. Одевшись, он наскоро побросала в сумку кое-какие продукты из их изрядно истощенного запаса, и они спустились вниз к машине. Улыбающийся Сэм распахнул дверь в квартиру сразу же после звонка. Он неуклюже шаркнул ножкой и принял из рук Матью сумку.

— Проходите, проходите, давно ждем-с, не устали ли с дороги? — Сэм играл роль гостеприимного хозяина. — Ого! Столько и в холодильник не влезет, — с притворным ужасом воскликнул он, взвешивая сумку в руке.

Усадив Кэрол в кресло в гостиной, спросив о кофе и получив отрицательный ответ, Сэм потащил Матью к себе в “компьютерную”. Матью не смог скрыть разочарования, он увидел обычный Вуылещз, а за ним стойку, до потолка забитую какими-то платами и пластиковыми коробками. Со стойки, как лианы, свисали и переплетались различной формы, цвета и размеров кабели. По комнате были разбросаны диски, книги и отпечатанные листки.

— Это все? — удивленно спросил Матью.

— А что ты собирался увидеть? — обиделся Сэм. — Громадный зал, увешанный разноцветными лампочками? — Так это дискотека, вторая дверь направо, вы не туда попали, мистер.

— Но…

— Учти, этой машине позавидует каждый компьютерщик. Какая емкость твоего паршивого PTPICа, ты еще помнишь?

— Что-то около 4–5 Гига, если я не…

— Так вот, только оперативная память этой старушки раз в сто больше, и то, для моих задач она работает на пределе.

— Хм, никогда бы не подумал, — извиняющимся тоном сказал Матью.

— Ты о Ремарке слышал когда-нибудь? Был такой писатель лет сто назад, почитай на досуге, — Сэм смягчился. — А теперь займемся нашими делами. Вот тебе диск и стул, любимого стула для тебя не жалко, — он взял диск со стола и вставил его в карман, — на нем находится все, что мне попалось о Говарде. Да! Забыл тебе сказать, у тебя С/G0 по отчету, — Сэм хлопнул себя по темени, — извини, совсем из головы вылетело.

— Спасибо, — Матью почти никак не прореагировал на это сообщение. — Это что за файлы? — спросил он, непонимающе глядя на строчки символов.

— А черт их знает, ты их кликай — они откроются, а потом сам давай им имена, какие хочешь. — Сэм потер кулаками красные глаза. — Я покажу Кэрол, где она может прилечь, и пойду посплю, все-таки со вчерашнего утра на ногах.

— Конечно, я должен это все просмотреть, — Матью уже впился в один из файлов.

— Если надо — печатай, бумаги полно, — Сэм вышел из комнаты.

Матью углубился в чтение. Через несколько минут он понял, что снова и снова читает какой-то Мейл из перехваченных Сэмом. Закрыв его, Матью вызвал следующий файл, и снова ему попался Мейл. Третий — опять Мейл. Матью задумался, надо бы систематизировать это все, переименовать, как сказал Сэм, но нет времени. Больше всего его интересовал отчет Говарда, надо только его найти. Матью начал искать большие по размеру файлы — их было два. Открыв один из них, он обнаружил СТ, в чем почти ничего не понимал. Наскоро просмотрев снимки, Матью стал читать заключения специалистов, в которых не было ничего необычного. Дойдя до конца, он поймал себя на мысли, что если бы не знал результатов отчета, то вряд ли его могла насторожить СТ, так, мелкие придирки.

Матью встал и пошел поплескать на лицо холодной воды. Потом он залпом выпил стакан и вернулся к экрану. Второй файл был именно то, что он искал.

— Спокойно, — сказал он себе, замечая некоторую дрожь в пальцах.

Отчет был привычно окрашен в четыре цвета. Сочетание слабых тонов желтого, зеленого, синего и фиолетового образовывали причудливую мозаику, созданную природой и индивидуальную для каждого человека. Погрешности, дефекты, лишние и недостающие куски окрашивались в ярко красный цвет, а рядом стояли цифры компьютерной оценки. Все было так привычно и знакомо, но Матью никак не мог взять себя в руки. Он видел сотни отчетов на своем веку, но в первый раз это затрагивало его лично. Мысль, что этот абстрактный узор — единственное, что он знает о Говарде, не давала сосредоточиться. Постепенно он преодолел волнение и углубился в отчет.

Матью шел от фрагмента к фрагменту, от картинки к картинке, отмечая для себя критические места. Так он провел около часа, потом стал листать быстрее. Пройдя примерно треть, Матью остановился. За все это время он не нашел ни одного существенного отклонения, практически ничего, что могло бы фатально повлиять на результат, и ту же оценку давал компьютер. Матью еще убыстрил темп и пробежал вторую треть менее чем за час — и тоже все было в норме.

Матью не понимал, что происходит. Он вернулся в начало отчета и еще раз проверил параметры пациента. Все совпадало: имя, родители, дата рождения, она же дата отчета, были правильные и соответствовали данным Говарда. Матью откинулся на спинку стула, закрыл глаза и попытался оценить ситуацию. Неделю назад, пойдя на поводу у директора, он подписал отчет не глядя. Ему не пришло в голову, что отчет может быть подделан, но есть же этот, абсолютно нормальный отчет.

— Стоп, — сказал себе Матью, — это не совсем стандартный отчет, отсутствует финальная оценка.

Матью очнулся и передвинулся в конец отчета. Так и есть, это исследовательский отчет с результатом в конце. Матью не поверил своим глазам — 98.8 процентов С и около 0.8 неопределенности. Он был совершенно сбит с толку. Официально предъявленный ему результат был NC, а отчет для внутреннего пользования — великолепный.

— Вот идиот, — отругал он себя в который раз, — не мог поинтересоваться и хотя бы за пять минут пройтись по красным местам.

Матью посмотрел на часы, было за полночь. Он вышел из комнаты в салон. Кэрол там не оказалось, она спала в комнате для гостей, поддерживаемой Сэмом в относительном порядке. Матью открыл следующую дверь, что заставило спящего Сэма мгновенно вскинуться и спросить:

— Ну что?

— Чертовщина какая-то, извини, не хотел тебя будить.

— Ничего, я привык спать урывками, еще на сутки хватит, — Сэм зевнул и, потягиваясь, встал. — Сейчас умоюсь, кофе, и буду как огурчик — зеленый и в пупырышек, — Сэм засмеялся.

Через пару минут Сэм притащил Матью на кухню, поставил вариться кофе и спросил:

— Так что у тебя?

— Отчет Говарда, только совершенно нормальный, не тот, который я видел у директора.

— Уверен?

— Абсолютно! Все совпадает, а отчет не тот. Где ты его выудил?

— Из BGTI, при какой-то бешеной перекачке информации. А что?

— Не знаю.

— Проверял?

— Проверял.

— Сколько раз?

— Два.

— Мало. Бери-ка чашки и пошли, — Сэм взял кофейник, и они снова отправились в “компьютерную”.

На экране плел узоры Screensaver. Сэм двинул ногой по ножке стола, и узоры исчезли.

— Показывай! Только с самого начала, — Сэм снова уступил Матью свой стул, а сам выволок откуда-то табурет.

— Смотри, все на месте — титул, фамилия, даты, анализатор, параметры компьютера — все совпадает точно.

— А это что? — Сэм ткнул пальцем в единственную не названную Матью строку, называющуюся “Параметры пробы”.

— Это параметры пробы, здесь зашифровано… Вот черт…

— Что?

— Это не проба BGTI и не параметры госпиталя, — Матью посмотрел на Сэма. — Ты прав, как я это не заметил, — какая-то совсем другая проба.

— Ты можешь расшифровать код? — спросил Сэм.

— Без индекса — нет, хотя, постой, вот эти буквы — штат, FL, значит Флорида, а эти шесть цифр — число, где-то восемь месяцев назад.

— Подумай, что было во Флориде в это время.

— Самое начало беременности, я тогда еще сделал Кэрол первые “шесть недель”, но как они докопались до этого?

Сэм посмотрел на Матью оценивающе, подумал немного и спросил:

— Как ты платил?

— Через PTPIC, конечно, как еще платят такие суммы.

— Так кто кого должен спрашивать? Ты меня или я тебя? Неужели ты мог подумать, что от них это ускользнет.

Матью молчал, ответить ему было нечего. Полный анализ самой первой пробы сделали в тот же день, что и тест при рождении. Это могло быть простым совпадением.

Каждая проба отправлялась на длительное хранение, практически никогда не уничтожалась и держалась именно для случаев перепроверки. Все логично, а дата могла совпасть случайно.

— Что будем делать? — спросил Сэм, — еще отчеты там есть, или это единственный?

— Похоже, что единственный, — неуверенно ответил Матью.

Они вместе пересмотрели все файлы, но других отчетов не нашли. Сэм, оставив табурет, отправился на кровать. Прикрыв глаза, он спросил:

— Ночами у вас кто-нибудь работает?

— Нет, как правило.

— А ты знаешь такого Гликмана, Клинтона, как его там?

— Клингстона, — рассмеялся Матью, — знаю, довольно симпатичный парень, одно плохо — перед директором на задних лапках, — Матью продолжал улыбаться.

— Этот симпатяга, — не смог скрыть иронии Сэм, — занимается делом Говарда, между прочим. Где-то я видел Мейл директора — поищи, если хочешь.

— Не может быть! — Матью недоверчиво уставился на Сэма.

— Не веришь, так сам убедись, а я подремлю пока, — Сэм повернулся на бок.

— Как же быть?

— В это время его нет в офисе?

— Наверняка нет.

— Это плохо, — зевая провыл Сэм, — пошли спать, думаю, несмотря на субботу, он будет завтра на месте, а там мы ему устроим.

Поль вышел из бара как раз вовремя, чтобы не торопясь успеть на встречу с сенатором. Две предыдущие встречи были успешными, думал он, даже очень, он в обоих случаях добился ровно того, чего хотел. Предстоящее рандеву было самым сложным и, пожалуй, самым важным. Договорившись с директором SVS, он обеспечивал тылы. Убедив корреспондентов сотрудничать, он разрешал проблему тактики схватки.

Теперь ему предстояло подготовить стратегический план наступления, а также провести подготовку главного удара.

Джимми Уайт был безусловно талантливым политиком, достаточно скромным, достаточно благоразумным, умел мгновенно ориентироваться и очень хорошо взвешивал риск. Поль не собирался просить у него многого, но в то же время, это немногое могло стоить Уайту его сенаторской карьеры. Полю нужен был сенаторский запрос о деятельности INSC.

Джимми встретил его в дверях, дружески улыбнулся стандартной улыбкой и проводил к себе в кабинет. Было заметно, что он изрядно устал: тщательно уложенные волосы слегка взъерошены, галстук болтался широкой петлей, ворот расстегнут, но глаза смотрели свежо.

— Что я могу вам предложить, Поль? — негромко спросил он, после того как гость устроился в кресле.

— Сок, — не колеблясь выбрал тот, — на сегодня хватит, и время уже не то.

— Чудесно, и мне хватит, — Джимми явно обрадовался предложению Поля.

— Так что вызвало ваш срочный визит ко мне? — спросил Джимми, когда они сделали по глотку.

— Сенатор…

— Джимми, — перебил его Уайт мягко, но настойчиво.

— Сенатор, — повторил Поль, делая на слове ударение, — мне нужна ваша помощь. Как сенатора и, конечно, как Джимми Уайта.

Сенатор умело подавил глубокий вздох. Поль заметил это, но отступать он не мог.

Как и при первой их встрече, Поль был предельно откровенен, разумеется в пределах необходимой конспирации. Он в третий раз за последний день повторял одну и ту же историю, но в другом, адаптированном на слушателя, варианте. Сейчас он делал упор на бюджетную игру. Он хорошо подготовил домашнее задание, он видел, что его рассказ заинтересовал Джимми, несмотря на небрежную позу и полуприкрытые глаза. Поль хорошо изучил язык тела и ловил малейшие движения сенатора. Рассказ занял почти час, и за все это время его собеседник не проронил ни слова, ни разу не перебил и не влез с вопросами.

Сок в стаканах кончился. Когда Поль, наконец, замолчал, Уайт встал и снова наполнил стаканы.

— Что вы хотели у меня попросить? — спросил он.

У Поля создалось впечатление, что Джимми догадался о цели его прихода. Он отпил сразу полстакана и коротко произнес:

— Запрос, Джимми, ваш запрос о незаконной деятельности INSC. Неправомочное использование информации и целенаправленное незаконное давление в прессе и на телевидении.

Уайт и тут не прореагировал. Он все так же смотрел на Поля сквозь полуприкрытые веки. Полю стало неудобно, он на мгновение подумал, что на этом визит и закончится, но в этот момент Джимми спросил:

— Вы понимаете, о чем вы меня просите? — тем же спокойным голосом сказал Уайт.

— Да, — без колебаний и достаточно твердо ответил Поль.

— Я не ставлю под сомнение все факты, которые вы привели, этого вполне достаточно для запроса, — начал Уайт после паузы. — Но вы понимаете мое положение, если это не подтвердится, или INSC, испугавшись, даст задний ход?

Этого вопроса Поль давно ожидал.

— Я думал об этом, — спокойно ответил Поль, — время вашего выступления будет очень тщательно спланировано, а само оно состоится только при начале событий и с того момента, когда они примут необратимый характер. Я это гарантирую.

Сенатор не ответил. Он сидел напротив Поля и рассматривал остатки сока в стакане. Поль уперся в картину на стене. Пауза длилась слишком долго, и он понял, что сегодняшний раунд не принесет положительного результата.

— Я могу посоветоваться со своими людьми? — спросил Джимми.

— Очень просил бы вас этого не делать, если дело не пойдет, то лишние посвященные совершенно ни к чему, — Поль смотрел Джимми прямо в глаза.

— Я должен обдумать, — сказал Уайт, потягиваясь, и Поль понял, что сегодня продолжения не будет.

Он поднялся прежде, чем сенатор даст понять, что разговор окончен, и поблагодарил Джимми за встречу. Было три часа ночи, и Джимми чертовски хотелось спать. Может, и не стоило вламываться к нему посреди ночи, подумал Поль. Но через мгновение он отбросил колебания — дело не могло ждать.

Поль сел в машину и медленно поехал домой. Первый раунд окончился вничью, Джимми, по крайней мере, не спустил его с лестницы, но и не согласился на предложение. Второй раунд Поль обязан был выигрывать, времени на долгий поединок не было. У него не оставалось выхода, как идти ва-банк и ставить все на карту.

Или — или, решил Поль. Либо Уайт согласится сотрудничать, либо он, Поль, рискует навсегда потерять влиятельного друга, да еще попасть в пренеприятную историю. Но особого выбора у Поля не было. Завтра, решил он, вспомнив усталого Сэма.

Субботним утром Сэм проснулся довольно рано. В общей сложности он спал около восьми часов за двое суток, но чувствовал себя свежим. В комнате гостей не было никакого движения, и Сэм, стараясь не производить шума, пробрался на кухню и занялся кофе. Приторочив к крекеру кусок сыра вдвое его толще, Сэм, по привычке, подхватил кофейник и уселся напротив дисплея. Без Матью ему не стоило ничего предпринимать — это было достаточно рискованно, но выяснить, к какому серверу подключен Клингстон, он мог. Всего несколько минут, но зачем попусту терять время.

Справившись с задачей, он вспомнил, что ему не хватает утренней сигареты и закурил, после чего, прикрыв глаза, пустился в довольно путанные размышления.

Программа действий была ему ясна и хорошо знакома по предыдущим случаям. Он незаметно для хозяина использует терминал Клингстона для передачи запросов и ответов, никак не мешая основной деятельности компьютера. Этому было только одно препятствие — защита данных, но она отключается, нужны лишь сведения от Матью.

Пока Клингстона не было в офисе, это Сэм хорошо видел, Матью мог спокойно спать.

Сэм почувствовал движение за спиной и обернулся. В дверях стояла Кэрол. Она была причесана и слегка подрумянена, чтобы скрыть болезненную бледность.

— Можно? — спросила она.

— Да, конечно, — Сэм поднялся принести стул.

— Не надо, — сказала Кэрол, — я прекрасно устроюсь и здесь, — она кивнула на кровать, — если не возражаете.

— Какие возражения, если вам удобно…

Кэрол забралась на кровать и уселась, поджав под себя ноги.

— Сэм, — спросила она, — почему вы занялись этим делом?

— Это старая история и очень длинная, так просто на этот вопрос не ответить. Я вам лучше потом расскажу от начала и до конца, если все обойдется.

— А что может не обойтись?

— Еще как.

Они помолчали.

— Матью говорит, что вы — гений, — переменила тактику Кэрол.

Сэм фыркнул.

— Он слегка преувеличил, — Сэм криво усмехнулся. — Моя бабушка звала меня “башибузук”.

— Как?

— Башибузук, но не спрашивайте меня, что это такое, я не знаю, — продолжал улыбаться Сэм.

— Вы так часто вспоминаете свою бабушку, извините, если я спрошу: вы росли без матери?

— И с матерью, и с отцом, но они другие, сейчас уже мало кто знает, что такое настоящая еврейская бабушка.

— Мне вообще трудно это представить, все мои предки, насколько я знаю, жили в Америке.

— Мы живем в жестоком мире, — Сэм зажег еще одну сигарету, — жестоком и холодном, который не умеет прощать. А еврейская бабушка — воплощение теплоты и прощения.

Она может на вас кричать, как никто в мире, она даже может дать затрещину, но она вас простила еще до этого, и будьте уверены — через минуту вы получите самый вкусный, самый лакомый кусочек.

Сэм замолчал, погрузившись в свои мысли. Кэрол тоже не решалась нарушить тишину.

— Вы ведь простили Матью его ошибку? — прервал паузу Сэм.

— Почему вы так решили? — Кэрол не ожидала вопроса.

— Я не решил, я видел, — Сэм смотрел прямо на Кэрол. — Простили, а я не знаю, простил бы я на вашем месте.

Кэрол уже набрала в грудь воздух, чтобы что-то сказать, но в последний момент передумала. Какое-то время они так и просидели молча, потом раздался звук хлопнувшей двери.

— Вот и наш соня, — сказала Кэрол, она обрадовалась выходу из затянувшейся паузы, томившей ее, — я приготовлю завтрак. Вы, я вижу, кроме кофе ничего не ели.

Сэм посмотрел на экран — их подопечного все еще не было. Позавтракать не мешает, подумал он.

За завтраком Сэм спросил Матью:

— Ты хорошо представляешь структуру отдела, где этот Клингстон?

— С точностью до,… а что?

— Кто сидит с ним в комнате, можешь вспомнить?

— Был бы список фамилий, — Матью наморщил лоб.

Сэм сорвался с места, и в руках Матью моментально оказался список подключенных вместе с Клингстоном к одному серверу. Матью долго смотрел на листок, потом неуверенно сказал:

— Вот этот — точно, а еще кто-то из троих, не могу припомнить.

— Мне надо знать только одно, что я зацепил все компьютеры в комнате, наш клиент, попробовав три, с большой вероятностью отчается и побежит жаловаться на сбои в системе, я только того и жду.

— Что ты собираешься делать, моделировать его нажатия на клавиши?

— Ну, на это слишком много времени уйдет, которого у нас нет. Я ему просто не дам работать, система перестанет его узнавать. Как там у вас, пьяных не любят? — хитро спросил Сэм.

— Не любят, — улыбнулся Матью, — но как ты это сделаешь?

— Заменю ему драйвер клавиатуры на драйвер Штрауса, пусть потанцует.

— Какой драйвер? — не поняла Кэрол.

— Вальсирующий, он ставит задержку на удары по клавишам от одного до трех периодов: раз-два-три, раз-два-три, три-раз-два, два-раз-три, причем совершенно случайно. Никакая защита, построенная по принципу персонализации, никогда не даст ему доступа, а клиент должен работать, он поднимет шум и добьется отключения защиты. Мне большего и не надо.

Кэрол смотрела на Сэма во все глаза.

— Это так просто, — сказала она.

— Все гениальное — просто, — засмеялся Сэм и набил рот. — Для верности, — сказал он прожевав, — я попутаю еще несколько терминалов, чтобы исключить все подозрения, пусть попрыгают.

Компьютер запищал, и Сэм, схватив листок, бросил завтрак и убежал. Через несколько минут он вернулся довольный.

— Сделано, — сказал он, — полчаса — час, и защиты не будет.

— Почему ты так уверен? — Матью спросил недоверчиво.

— По опыту. Никто не любит системщиков, они работать мешают. То им сделай, потом это, пароли меняй, месяцами тянут все, проверяют… Если есть что-то срочное и важное — на них плюют, и еще, их начальство тоже директору подчиняется, как ты считаешь? — Сэм снова хитро поглядывал на Матью.

Матью лишь покачал головой. Сэм был прав до безобразия, казалось, он знал BGTI, как свои пять пальцев. Не спеша все трое завершили трапезу и переместились к компьютеру. Кэрол уселась в своей любимой позе, Матью дали табурет, а Сэм оседлал стул. Он решил для начала понаблюдать за действиями Клингстона, такая тактика часто давала наилучшие результаты.

На этот раз Сэм не угадал. Клингстон не собирался заниматься делом Говарда, а печатал что-то совершенно постороннее. Прождав еще с полчаса, Сэм не выдержал и сказал:

— Хватит, придется проявить инициативу. Двигайся ближе, и начнем.

Он вытащил из ящика стола несколько пластиковых пластин не толще обычного картона и пришпилил три из них по сторонам экрана. Подключив торчащие по бокам разъемы, Сэм получил три дополнительных экрана, которые сразу же ожили. Матью раскрыл рот от удивления.

— Зачем тебе четыре экрана, можно же в окнах работать? — недоуменно спросил он.

— Удобнее, и не люблю я окон — мышкой в них путаться, а так сразу видно: один — мой, один — системный, третий — Клингстона, на всякий случай, а четвертый — про запас. Так где у вас отчеты хранятся?

Не без труда и изрядно попотев, они нашли старый архив, куда директор предусмотрительно спрятал информацию по делу ГФ. Отчетов о тестировании, оказалось, существует целый десяток. Сэм довольно потирал руки. Когда копирование последнего из них подходила к концу, он с облегчением спросил:

— Все, заканчиваем? Этого тебе достаточно, или еще попутешествуем?

Матью не ответил. Он не отводил взгляда от экрана, затем медленно перевел его на Сэма и пробормотал:

— До чего же он хитер!?

— Что? — переспросил Сэм.

— Хитер директор, — повторил Матью, — архив то этот в открытом доступе, кому придет в голову искать там суперважные вещи. Там всегда только исследования, и то старые, их все затрюхали давно.

— Что?!!! — Сэм подпрыгнул так, что стул отлетел в угол, — что ты сказал?!!

— Архив — открытый, в него можно подключиться и через Интернет, не имея никакого доступа, его уже лет пять никто не трогал.

— Ты уверен?! Адрес в Интернете знаешь? — Сэм пришел в крайнее возбуждение.

— Конечно, это в два счета, — Матью потянулся к клавиатуре.

— Подожди, — остановил его Сэм, — сначала закончим аккуратно этот сеанс, надо все вернуть на свои места, а потом, что мне там делать, я сделаю эмуляцию подключения с твоего домашнего терминала — то-то директор будет локти кусать.

Сэм не спеша проделал все манипуляции, потом он запросил Дщпищщл BGTI, чтобы копирование было удостоверено в архиве, и переписал все данные еще раз. В конце сервер BGTI прислал в адрес Матью Фрэнки Мейл, удостоверяющий легальность полученной информации.

Сэм торжествовал. Он сразу отпечатал этот бесценный документ в трех экземплярах и раздал их Кэрол и Матью. Со своим листком Сэм танцевал по комнате, он прижимал его к груди, он целовал его, он качал его как ребенка. Сэм сиял, он называл листок лапочкой и голубчиком, он ругал его отборной руганью. Наконец, несколько успокоившись, он бережно передал свой листок Кэрол и вытащил бутылку бренди с тремя бокалами.

— За это нельзя не выпить, такая удача, — проговорил он наливая бренди.

— Какая удача? Не понимаю, — озадаченно спросила Кэрол.

— Да листок этот… Да с ним… Да Поль… Он такое из него сделает… не позавидуешь, — путался в словах Сэм.

— Из листка? — опять спросила Кэрол, — и кто такой Поль?

— Из директора, — очнулся Сэм, — а Поль — это кудесник, он из меньшего способен золото лить, а с таким козырем ему просто делать нечего, без работы останется, на биржу пойдет.

Сэм залпом выпил свой бренди и закурил, сев прямо на пол. Кэрол поставила свой бокал, не притронувшись.

— Есть надежда? — с опаской спросила она.

— Еще какая! — Сэм не скрывал своей радости. — Кстати, — спросил он Матью, — сколько времени остается новорожденный в отделении до…

— Пятнадцать дней, — ответил Матью и побледнел.

Поля поднял с постели Питер ТВ. Он позвонил сообщить, что просьба выполнена.

— Можешь забирать свой фильм, только он на диске, это ничего?

— Еще лучше, — Поль вспомнил, что у Сэма нет обычного старого видео, он пользовался исключительно мультимедией. — Я подъеду к тебе через часик, спасибо.

Поль, не вполне пришедший в себя после вчерашних событий, повалялся еще несколько минут, размышляя о программе предстоящей субботы. Все текущие дела придется оставить, надо сказать секретарше, чтобы от его имени извинилась перед клиентами. С Дейвом начать сегодня вряд ли удастся, ему тоже надо позвонить и предупредить. Сэма нужно оторвать на несколько часов от возни с Фрэнки на более неотложные нужды — без поддержки Джимми шансы резко падают. Если все пройдет, как он задумал, то Уайт вызовет его к вечеру, надо быть готовым. Поль встал и начал приводить программу в исполнение. По дороге к Сэму он забрал у Питера диск и купил Таймс, серия публикаций на интересующую их тему продолжалась, но ничего принципиально нового не появилось. И правда, тухлятина, отметил Поль.

— Это Поль, — сказал Сэм в ответ на раздавшийся звонок в дверь. — Вся надежда на него. Сейчас познакомитесь.

Когда взаимные представления закончились, и все четверо уселись в гостиной, Сэм коротко поведал Полю о последних событиях и достижениях. Под конец он с гордостью протянул ему добытый листок. Поль посмотрел на листок и нахмурился. Он обвел присутствующих взглядом, остановился на ожидающем похвалы Сэме и сказал:

— Нечему радоваться, не нравится мне все это.

— Что может здесь не нравиться? — настала очередь удивиться Сэму. — Официальное разрешение, ты же сам всегда такие вещи ищешь?

— Ищу, — подтвердил Поль, — но данное разрешение не вписывается в общую картину.

Что оно в себя включает, десять отчетов, а что-нибудь еще там было?

— Нет, — ответил Матью, — в этом архиве только отчеты хранятся. Ничего другого там и быть не может.

— Что именно тебе не нравится, — не уступал Сэм, — так, ощущения, или есть что-то конкретное?

— Ощущения, но мне, Паулю Крюгеру, они представляются конкретными, — выразительно глядя на Сэма, ответил Поль.

Сэм с трудом сдержал смех. Ситуация была слишком не подходящая.

— Объясните, пожалуйста, если можно, — подала голос Кэрол.

— Попробую, — Поль поерзал в кресле, — вся информация по этому делу закрывалась мгновенно, нет ни капли, чем можно пользоваться открыто. Сам факт существования дела, — Поль не хотел упоминать имени Говарда, — держится в секрете. И что мы имеем? — Наиболее важные и ценные данные лежат себе открыто, подходи и бери, но без самого дела они как бы и не причем. Они имеют значение только для Матью, для директора BGTI, может еще для кого, не знаю, а так — это просто абстрактные исследовательские отчеты. Правильно? — спросил он Матью.

— Ну вот, — продолжил Поль после молчаливого подтверждения. — Кроме того, это как-то не вяжется с политикой ни BGTI, ни INSC. Что-то тут дурно пахнет, я не берусь сказать, что именно, но мне совсем не нравится ваша история с разрешением. Это единственная такая странная штука, или вы еще что-нибудь заметили? — спросил Поль, обращаясь ко всем присутствующим.

— Есть еще странный факт, но он совсем из другой оперы, — подумав сказал Сэм.- PTPIC Матью. В INSC нет подтверждения, что он был изъят, в сети его статус по-прежнему активный, как будто ничего не произошло. Но какая между этим может быть связь?

— Кто знает, — откликнулся Поль, — может, и нет никакой связи, но странно все же.

Не люблю я таких приятных сюрпризов, за ними всегда кроется какая-нибудь гадость.

Поль начал проявлять признаки нетерпения. Времени на основные дела было в обрез, а Сэм, казалось, и не думал расставаться с Матью и его женой.

— Давайте сделаем так, — предложил Поль после недолгого раздумья, — мы с Сэмом выясним еще некоторые подробности, а с вами, Матью, короткой беседой нам не отделаться. Возьмите все домой и проанализируйте. Постарайтесь хотя бы просмотреть все, если не успеете влезть в подробности — завтра я в вашем распоряжении.

Сэму стало неудобно, и он сделал Полю страшные глаза — тот слишком явно выставлял Фрэнки, но Полю было не до сантиментов. Кэрол и Матью начали собираться. Поль подошел к Матью и вручил ему визитную карточку.

— Если случится нечто экстраординарное — звоните, не задумывайтесь, и помните, от вашей оценки зависит все. Я прекрасно понимаю, что вы не можете оставаться хладнокровным, но постарайтесь не терять голову, отбросьте личное и будьте экспертом, ошибаться вы не имеете права.

— С каких это пор ты стал выгонять взашей моих гостей?! — набросился на Поля Сэм, когда за Фрэнки закрылась дверь. — Мы тут не чаи гоняли, а более серьезными вещами занимались. Слишком много ты себе позволяешь!

— Много или не много — мне решать, а ты, гуманист, заруби себе на носу: в четверг — выступление INSC, а в пятницу ребенка не будет, максимум в субботу. Я тоже не у девочек прохлаждался. Единственный шанс Фрэнки, что мы поднимем такой шум, которого и на Говарда хватит, а чтобы хватило, предельная мощность нужна, шепотом не орут — не услышит никто. — Выпустив заряд, Поль слегка остыл. — Ты думаешь, мне приятно сукиным сыном быть, особенно в такой ситуации?

Сэм промолчал, он видел, что Поль был прав — даже Матью забыл про пятнадцать дней, а Поль с этого начал. В повисшей тишине Сэм зашуршал пачкой и вытащил сигарету.

— Что новенького? — спросил он примирительно.

— Машина закрутилась, но медленно, — Поль постепенно приходил в обычное состояние. — С Дейвом я перекинулся парой слов, но без подробностей. С точки зрения его прикрытия — все в порядке, директор SVS — мой старый знакомый, доверяет полностью.

Поль вытащил из дипломата контракт и бросил на столик между ними. Сэм взял его в руки и присвистнул:

— Он что, под дулом пистолета это подписывал?

— Добровольно, я оружия не ношу, — окончательно смягчился Поль, — приятно, знаешь ли, иметь друга — миллионера.

— С ума сошел, — покачал головой Сэм, — что ты ему сделал?

— Испанского сапога точно не надевал, мне достаточно и бюджетных статей, которые ты так презираешь.

— Еще сюрпризы? — Сэм хотя и опустил контракт обратно на столик, но Поль видел, что его взгляд постоянно останавливался на лежавших бумагах.

— Хватит с тебя на сегодня, — Поль сделал усилие, чтобы не рассмеяться. — Пресса — с нами, обеспечит полную поддержку, уже начала действовать, а вот на самом верху — проблемы.

Поль подробно изложил свои намерения в отношении Джимми Уайта и содержание ночной встречи.

— Есть у тебя идея? — спросил Сэм.

— Не слишком красивая, конечно, и не джентльменская, но подействовать должна.

Времени нет на уговоры, придется сенатора в легкий нокдаун послать. Ты сможешь вытащить из сети все его файлы, всю приватную информацию о нем. ФБР и прочие ласковые учреждения.

— Шантаж?

— Придется, хоть я и ненавижу такие затеи.

— Ты уверен, что нет другого средства? — Сэм не пришел в восторг от довольно неприглядного предложения, он никогда не злоупотреблял возможностью неограниченного доступа к базам.

— В том, что нет времени ни на что другое, я уверен, — ответил Поль со вздохом.

— Источник, я надеюсь, назван не будет?

— За кого ты меня принимаешь? — возмущенно спросил Поль.

— За шантажиста, — Сэм засмеялся, — пошли, посмотрим, что за тип этот твой приятель.

Предприятие заняло несколько часов. Сэм прочесал все государственные учреждения, банки, страховые компании и прочее, где Джимми мог оставить следы. Картина получилась внушительная. Сэм почти до конца забил CD. Поль в это время безучастно валялся на кровати и размышлял.

— Хочешь покопаться в этом или так отправишь? — спросил Сэм.

— Смотреть точно не буду, — сказал Поль нерешительно, — я все думаю о том, как это преподнести. Сначала я хотел просто послать диск без комментариев, но будет выглядеть очень грубо. Надо написать записку или что-то вроде того, но ума не приложу, как это сделать.

— А если я ему напишу? — предложил Сэм.

— Ты? — удивился Поль.

— А что, я всего одну фразу и напишу.

— И какую именно?

— Сенатор, то, что информация, которую вы найдете на диске, существует, вы наверняка знаете, но представьте, что если не остановить INSC, то доступ к ней получит каждый, кому не лень. Ну как? — Сэм победно посмотрел на Поля.

— Неплохо для второго класса, — сумрачно процедил Поль, — сочинения — не твоя область. Я чувствую, придется снова его посетить, иначе испортим все на свете. — Поль помолчал. — Мне вообще такие затеи не нравятся, представь себя на месте сенатора…

— Я в сенаторы не собираюсь, — вставил Сэм.

— Оно и видно, — не оставил Поль без ответа последнее заявление.

Он достал телефон и набрал номер. На этот раз ему повезло, и Джимми ответил сам.

— Вам не надоело слушать мои рассказы? — спросил Поль.

— Приезжайте, жду вас завтра в это же время, — предложил Уайт, — я вижу, у вас есть продолжение?

— Что-то вроде того, — уклончиво ответил Поль.

Матью вышел из квартиры Сэма оглушенный. Как он мог забыть, что время ограничено. В который раз Сэм поймал его на том, что он упустил крайне важную деталь. Надо собраться, отбросить личное отношение и быть экспертом — Поль был совершенно прав, когда напомнил ему об этом. Нельзя расслабляться ни на секунду — куда ни ткни, загадка появляется за загадкой. Откуда, например, взялось такое количество тестов, почему они находятся в открытом архиве? Поль, опять-таки, сразу учуял здесь неладное. Сэм, как и обещал, занялся делом серьезно, а профессионал он классный, да и Поль, видимо, в курсе дела, мгновенно оценил результаты утреннего поиска. Им здорово повезло, что именно эти люди вызвались помогать, одно плохо — очень мало времени, половину которого он сам и растранжирил. Сразу надо было действовать, какого черта он неделю сидел дома, рефлексировал и ждал результата Кэрол.

— Как тебе показался этот Поль? — спросила Кэрол, когда они сели в машину. — Не очень-то он приветливый.

— Что ты, это же Крюгер, — удивился Матью, — неужели ты никогда не слышала его фамилию?

— Нет, а откуда ты его знаешь?

— Живьем вижу в первый раз, а раньше встречал его имя в газетах. Он ведущий адвокат по делам против INSC.

— Причем тут INSC? — Это Сэма INSC интересует, а нам нужен BGTI, Говарда не INSC держит.

— Верно, но связь существует, и история с PTPIC какая-то странная, Сэм сказал, что его как бы и не отбирали у меня — нет никакого ограничения в сети на его использование.

Матью опять стал мысленно ругать себя за тупость, он даже не оставил себе копию постановления об изъятии, не записал фамилию чиновника INSC, забравшего компьютер.

— Все-таки у меня создалось впечатление, — не отступала Кэрол, — что их интересуют, прежде всего, собственные дела, а остальное — мелкий эпизод, который только время отнимает, получится — хорошо, нет — ну и не надо, ты не заметил?

— Не знаю, мне так не показалось, — Матью чувствовал раздражение.

Кэрол замолчала. Она решила не продолжать спор — Матью на замечал элементарных вещей. Его вообще было трудно узнать. Всегда такой собранный, сейчас он слишком многое забывал и пропускал очевидные связи. Остаток дороги они провели молча.

Поль неприятно удивил Кэрол своей неприветливостью. Казалось, он был полностью погружен в свои мысли, но Матью прав, события и факты он схватывал на лету. Все равно ничего другого придумать невозможно, а так оставалась хоть какая-то надежда. Только бы первые впечатления оказались обманчивы, думала Кэрол.

Продолжительный визит, спокойствие и хладнокровие Сэма подействовали на Матью благотворно. Войдя в дом, он сразу же направился к терминалу и принялся за работу. Перед ним стояла невыполнимая задача — менее чем за сутки проанализировать девять результатов тестирования, десятый или самый первый, это как считать, он успел посмотреть почти до конца. Если останется время, думал Матью, надо будет заглянуть и в первый диск с остальной информацией — результаты обследований и прочее, но главное — отчеты тестирования.

На этот раз Матью не бросился с разгона в воду. Он сидел перед экраном и пытался наметить план действий. Скорее всего не удастся детально проверить все данные, как того требует методика, надо выбрать то, что дает основную картину, и как следует проработать, остальное — если останется время. Попробуем для начала восстановить хронологию событий, рассуждал Матью. Самый ранний анализ он видел — 98.8 процентов “С”, это было после первого месяца беременности. Неопределенность тоже не велика, 0.8 процента, что дает 0.4 процента ТС. Прекрасный результат, лучшего и желать нельзя. Результат последнего теста он тоже знал: NC — 12.6, С — 82 и очень большая неопределенность, около 5.5 процентов. Последний анализ сделали при рождении, и с него-то и началась вся история. Интересно, откуда взялось еще восемь, подумал Матью. Надо пройтись по всем и выписать даты. Два уже известных ему результата были самыми поздними и датировались одним и тем же днем, остальные будут более ранними, заключил он.

Он придвинулся к экрану и, не теряя времени на дополнительные данные, начал выписывать дни проб и анализов. Два самых ранних анализа тоже были сделаны в один день, пробы шли с интервалом в две недели. Матью определил, что это были вторая и третья пробы, вторая совпадала по времени со вторым тестом “шесть недель”, который Кэрол делала дома, вернувшись из Флориды, а третья — уже после инцидента. Наверное, директор начал действовать, отметил Матью. Он оторвался от экрана и вышел в гостиную. Кэрол читала в своей излюбленной позе, забравшись с ногами в кресло. Матью сел рядом, и она подняла голову от журнала.

— Кэр, ты можешь вспомнить свой визит в госпиталь сразу после отравления, когда это было, что тебе сказали и прочие подробности, — попросил Матью, — извини, что отрываю тебя.

— Пустяки, я все равно каждую страницу по три раза читаю, — Кэрол отложила журнал. — Они сами вызвали меня через неделю, сказали, что раз такое случилось, то необходимо провериться, сделать анализы и другую обычную ерунду.

— Это все? — удивился Матью.

— Все, они проделали, что им было надо, и обещали вызывать примерно раз в месяц.

Самое интересное, что они сдержали, на этот раз, свои обещания — каждый месяц таскалась к ним, как дура, просила хотя бы через два вызывать — ничего слушать не хотели, говорили, процедура такая.

— А чем они это объяснили?

— Я и говорю, процедурой своей, внутренними инструкциями госпиталя, я, мол, в группе риска, а сами ничего до последнего момента определить не могли, — Кэрол вытянула ноги и положила голову на спинку кресла.

— Значит, каждый месяц, начиная со второго, ты у них была? — уточнил Матью.

— Была, была, говорю, ходила как миленькая.

Матью начал загибать пальцы и бормотать:

— Флорида — раз, положенные “шесть недель” — два, после отравления — три, это будет начало третьего месяца. Десятый тест при родах — остается шесть…

— Что ты там считаешь? — спросила Кэрол.

— Тесты… — Матью дошел до последнего пальца, — все совпадает, они вызывали тебя и каждый раз делали генетический тест. Теперь понятно, почему их именно десять, каждый визит в госпиталь — тест, из госпиталя передавали пробы в BGTI, даже не зная, кому они принадлежат, пробу можно заказать по ее коду.

— А они имели право на передачу?

— Обязаны были, это право BGTI — затребовать любую пробу из любой клиники, как государственной, так и частной. Только в отношении лиц, имеющих неприкосновенность, закон делает исключение.

— Опять эти ваши законы, — с раздражением бросила Кэрол.

— Ладно, я пойду, продолжу, — Матью не горел желанием ввязываться в новый спор.

Ситуация с анализами прояснилась. Директор действовал предельно осторожно.

Конечно, он был заинтересован делать их и более часто, скажем, раз в две недели, но и ежемесячные визиты вызвали недовольство, а еще реже — картина была бы не полной. Месяц — это как раз тот срок, который не вызвал подозрений.

— Теперь результаты, — сказал себе Матью.

Он вызвал второй отчет и подождал, пока компьютер пролистает его до конца.

Оценка практически совпадала с первой: те же 0.4 процента ТС и чуть больше неопределенность — 0.85 вместо 0.8 двумя неделями раньше. Небольшая разница в результатах не насторожила Матью, плод развивался активно, могла пройти мутация, не связанная с известными наследственными заболеваниями, в противном случае, она дала бы добавку прямо в процент ТС.

Седьмая неделя беременности была не случайно выбрана для анализа. Закон запрещал какие бы то ни было вмешательства после 12 недель, а так было время на еще один — два теста до критического срока аборта. Поправка к этому закону, принятая чуть позже, запрещала также и лабораторные исследования искусственно оплодотворенных зародышей после 12 недель. Матью сообразил, наконец, почему директор сделал такой странный выбор для хранения информации — пополнение архива закончилось до принятия поправки. Случайный проверяющий мог не обратить внимания на даты, кто станет копаться в таком старье.

Матью двинулся дальше, в третьем отчете должны были появиться признаки действия АД-2000. Он не без трепета кликнул мышкой по строке с именем файла. Еще минута ожидания, и результат был перед ним на экране. Так и есть, реакция на препарат налицо, но прошло совсем немного времени, всего шесть дней. Результат сдвинулся в отрицательную сторону, но пока очень слабо: оценка ТС по-прежнему оставалась совсем небольшой — всего полпроцента, а вот неопределенность подскочила вдвое.

Компьютер определил ее процент как 1.6.

Матью хорошо представлял, что он должен обнаружить дальше. Старые лабораторные исследования, которые успели провести до поправки, показывали, что после действия мутагена на организм зародыша начинает снижаться положительная оценка, а неопределенность и отрицательная оценка — растут. При однократном воздействии мутагена сначала наступает сравнительно короткий период неопределенности, от 15 до 30 дней. Последующие результаты продолжают ухудшаться, и оценки ложатся на практически прямые линии, ведущие вниз. В какой-то момент снижение останавливается, и далее результат остается постоянным, как будто запущенного заводного механизма хватает на определенное время, после чего он останавливается. Каждый следующий случай воздействия мутагенного вещества вызывал аналогичную реакцию. Одно из классических исследований доказывало, что корреляции между однократными воздействиями почти не существует, она появлялась только, когда второе воздействие попадало на начальный период первого.

В случае с Кэрол воздействие было одноразовым, и Матью было достаточно посмотреть еще два теста — следующий, четвертый, дающий начало прямых, и шестой или седьмой, дающий дополнительную точку, чтобы определить их наклон. Нижнюю границу он уже знал. Несмотря на, или благодаря дальнейшему запрещению экспериментов, классическую теорию никто сомнению не подвергал, она считалась полностью доказанной на опыте. Матью предоставил компьютеру пролистать четвертый отчет до конца, а сам отправился попить.

Вернувшись к экрану, Матью посмотрел на него и застыл. Цифры были невероятные и ни на что не похожие. Не отрывая от монитора глаз, он опустился на стул и просидел так некоторое время. Очнувшись от ступора, он решил, что это какая-то ошибка, ему попался другой отчет, а не результаты теста Говарда. Он лихорадочно проверил все, уделяя особое внимание пробе. Все данные показывали, что ошибки нет, Матью раскопал даже старый дневник Кэрол и убедился в принадлежности отчета именно Говарду, но цифры…

Оценка С, вместо того чтобы понизиться до 96, максимум, до 95, в крайнем случае, до 94 процентов, упала ниже семидесяти — такое Матью видел только при колоссальных дозах облучения, но никак не при воздействии мутагенов. Компьютер не давал однозначной оценки в случае большинства генов, оставляя неопределенность 26 процентов. Такой огромной неопределенности Матью вообще никогда не встречал.

Он автоматически переписал цифры в подготовленную табличку и так же, автоматически, перешел к пятому отчету и заполнил еще одну колонку.

В горле у Матью пересохло, он, забыв, что выпил стакан воды двадцать минут назад, открыл банку с какой-то жидкостью и залпом опрокинул ее. Он заметил, что она газированная, только в конце, когда поперхнулся газом и закашлялся.

— С каких пор ты пьешь кока-колу? — спросила вошедшая на звук кашля Кэрол.

— Я даже… не об… ратил внимание, что я п… ью, — продолжая кашлять и смахивать слезы, пробухал Матью.

— Что случилось? — Кэрол с трудом сдержала улыбку.

— Не понимаю, — сказал Матью, отойдя от кока-колы.

Он ненавидел газированные напитки и, особенно, эту карамельную дрянь, без которой Кэрол не могла прожить и дня.

— Ничего не понимаю, — повторил он, окончательно успокоившись и прекратив кашлять. — Еще одна загадка потруднее всех остальных. Никогда такого не видел, не слышал, не представлял, что такое возможно.

— Ты что-то нашел?

— Не знаю, надо досмотреть все до конца, может, что-нибудь и прояснится, — Матью двинулся обратно к терминалу.

Он заполнил свою таблицу до конца, ввел ее в компьютер и через минуту рассматривал графики и результаты статистической обработки. Три первые точки никаких вопросов не вызывали, все было привычно. Четвертая давала пик неопределенности и существенный рост NC оценки. При переходе к пятой — две трети неопределенности перешли в NC, достигшей 18 процентов, но самое поразительное, чуть-чуть поползла вверх и положительная, С оценка, она пересекла 70 процентов и почти достигла 71. Все остальные точки с хорошей корреляцией ложились на прямые линии. Однако, эти линии шли вверх, вместо того чтобы идти вниз, как это было всегда. Картина получалась прямо противоположной всем известным опытам и теориям — вместо постоянного нарастания мутаций процесс шел в обратном порядке: сначала очень быстрые и множественные мутации, которые потом почему-то исчезали.

Казалось, что организм восстанавливается, избавляется от вреда, нанесенного АД-2000.

— Но почему? — спрашивал себя Матью снова и снова, — почему в лабораторных экспериментах никогда не было ничего похожего, даже намека на такую динамику развития событий.

В инкубаторах воспроизводились все условия. Изобретатель впервые в истории получил Нобелевскую премию не за фундаментальные исследования, а за техническое устройство. Чем же, черт возьми, отличался этот реальный, не лабораторный эксперимент от стерильных условий инкубатора?

Дверь открылась, и в кабинет вошла Кэрол. И тут Матью осенила очень простая мысль — Кэрол!! Реальная мать — вот чего не мог заменить никакой инкубатор!

Никогда ни один эксперимент не ставился ни на людях, ни на животных, с этим было строго. В инкубаторах тоже были человеческие зародыши, чему противодействовали все, кому не лень, но оплодотворение происходило в лаборатории, а дальнейшее развитие — в инкубаторе, не было никакой связи с реальной биологической матерью.

Судьбе было угодно, что Говард стал первым реальным, а не инкубаторским ребенком, на котором поставили этот варварский эксперимент. Выходило так, что именно эта связь, пуповина, соединяющая два организма, и играла главную роль при внешнем воздействии. Наследственные генетические нарушения организм матери не распознавал, они были “свои”, результаты анализов на протяжении всей беременности, протекающей нормально, были постоянными, а вот с чужеродным влиянием организм боролся.

Теперь Матью со всей отчетливостью восстановил картину происшедшего. Кэрол отравилась и получила АД-2000 — антидот очень сильный, который выбрасывает из организма все чужое. Но на шестой — седьмой неделе появляется ранний токсикоз, организм еще не привык к ребенку, он только перестраивается, и АД-2000 начинает бороться и с ними, поэтому на графике явно виден массированный удар. Ребенок чудом остался жив, и с четвертого месяца организм матери пытался восстановить все нарушения, как бы зализывал раны, просил прощения, что только недавно хотел отторгнуть его. Помешало время, протянись беременность еще два — три месяца, и результат мог бы быть совсем другим. Знать бы все это месяц назад, и еще месяц можно было потянуть — есть средства, а потом можно еще что-нибудь придумать. Это бы дало Говарду шанс. И еще Матью понял, что тест “ шесть недель”, считавшийся абсолютно надежной оценкой, давал только наследственную картину, которая могла в корне измениться при сильном токсикозе.

— Уф, — облегченно выдохнул Поль после разговора с Уайтом, — слава Богу, есть еще 24 часа — что-нибудь придумаем.

— А теперь что? — спросил Сэм. — Вернемся к Фрэнки?

— Подожди пока, ты ему два диска выдал? — Пускай разбирается. Директор BGTI — отнюдь не осел, и советников у него хватает, поймать его за руку будет трудно.

Ты не представляешь, сколько усилий нужно, чтобы выиграть дело, основные факты которого в закрытом хранении, а в нашем случае, все полностью закрыто, даже сам факт его существования. Придется, вместо того чтобы сконцентрироваться на сути дела, основные силы бросить на легализацию источников информации. Это же годами может тянуться, параноиком можно стать.

— Отчеты открыты, или ты забыл?

— Вот-вот, это то, что мне не нравится больше всего. Я на досуге полистал кодекс, любые эксперименты на людях и животных запрещены, и закон карает очень строго — до пожизненного заключения. Лабораторные опыты производить можно, но только до 12 недель и только в инкубаторах. Нарушения проходят как должностные преступления, а здесь закон гораздо мягче, как правило, штраф, и то, не особенно большой. Я пока не хочу делать выводы, но подозрения у меня самые худшие.

Повтори-ка мне, что произошло с его PTPIC?

— Все просто, когда Матью явился проходить свой тест, директор призвал кого-то из INSC и отобрал у него PTPIC. Позднее я обнаружил, что статус остался активным, то есть не поднимется тревоги, если кто-то станет его использовать.

— Матью заметил еще какие-нибудь странности, необычные вещи, связанные с INSC или PTPIC? — спросил Поль.

— Да нет, — Сэм задумался, — хотя… черт его знает, трудно сказать, странность это или нет…

— Что? Ты уж давай до конца.

— Когда Матью прислали вызов на тест, от него потребовали ДИ.

— Да, странно это. Представь, тебе или мне присылают такой вызов, мы же не идиоты, чтобы PTPIC держать, следовательно, ДИ отпадает — обычный Мейл, ну с приоритетом. У тебя же нет сканнера для ДИ, и у меня тоже, следовательно — отпадает.

— Вывод?…

— Нет пока никакого вывода, но пахнет плохо.

— Что можно сделать? — нетерпеливо спросил Сэм.

— Лучшее — дождаться мнения Фрэнки, профессионального мнения — это всегда дает наиболее сильные зацепки и предпочтительные шансы. А потом, ни судьи, ни прокурор, ни присяжные в науках не сильны, хорошо поданное заключение специалиста — почти всегда старший козырь. Если Фрэнки найдет что-нибудь как эксперт, то появится хотя бы первый кирпичик, пока я даже не знаю, с какой стороны подступиться. Факты вопиющие, а иди укуси.

Некоторое время оба просидели молча.

— Давай посмотрим старое кино, — предложил Поль, доставая добытый Питером диск.

— Что это? — удивился Сэм.

— Сейчас увидишь, куда его совать? — Поль не мог выбрать из обилия дисководов.

— Сюда, — Сэм указал пальцем на подходящий.

На экране появился зал заседаний суда. “Встать, суд идет!”- прозвучал голос секретаря. Камера проследила проход судьи до своего места. После короткого зачтения статей судья объявил приговор, перечислив фамилии с указанием сроков заключения, большинство из которых составляло 20 лет. Закончив, судья ударил по столу деревянным молотком.

— Стоп, — скомандовал Поль, и кадр застыл. — В следующий четверг, 14.28 будет ровно 10 лет, я полагаю, что это час начала акции INSC, если она состоится. Ты как думаешь? — спросил он Сэма.

— Логично, — нейтрально ответил Сэм, — все равно у нас нет ничего лучшего.

Из динамика раздался злобный лай. Поль вздрогнул.

— Аларм, — пояснил Сэм, — Тейл лает, посмотрим, кто к нам лезет. — Он убрал картинку суда, и на экране появились понятные лишь Сэму сообщения.

— Что-то серьезное? — поинтересовался Поль.

— В сети появился PTPIC Матью, вместо INSC я поставил на него флажок, прозрачный, конечно.

— Фиксируй все и записывай, — скомандовал Поль.

— Как вам будет угодно, господин учитель, — ответил Сэм, не пошевелив и пальцем, — только ваше распоряжение выполнено еще до того, как оно поступило.

— Очень хорошо, Коэн, — нашелся Поль, — вы делаете успехи.

— Стараюсь во всем быть похожим на вас, господин учитель, завтра Таймс начну читать, бабочку куплю…

— Ну ладно, ладно, расшифруй, что происходит, а то твои иероглифы понять невозможно.

— Чтобы враг не догадался, — не удержался Сэм. — Кто-то ставит электронную подпись Матью, да не простую, а заверенную. Интересно посмотреть, на что.

— Можешь вытащить сюда документ?

— Тейл-ы позаботятся, они сигналят один другому в таких случаях. Подожди пять минут, сейчас они все доложат: что? где? когда? Только зачем — не скажут, глу-упые.

Поль в который раз подивился, какие возможности извлекает Сэм из своей блестящей идеи, вот бы показать эту штуку Уайту.

— Документ прибыл, — объявил Сэм, — двигайся ближе.

Это был акт, в соответствии с которым Матью Фрэнки разрешает BGTI проводить опыты с генетическим материалом, своим и Кэрол. Сэм выругался такими словами, каких Поль никогда не слышал. Пришли еще сообщения Тейлов: PTPIC был подключен к терминалу директора, а документ направлен в соответствующий архив, где хранятся такого рода акты-разрешения.

— Сволочь какая, — проговорил Сэм, — а Матью тоже хорош — так рот разевать. Ничего себе, генетический материал! Делать-то что будем? — Ответ на половину загадок прибыл!

— Слушай, появилась у меня одна мысль, — неуверенно начал Поль, — не знаю, хорошая ли она.

— Продолжай, коли начал, у меня и плохой нет, — повернулся к Полю Сэм.

— Я подумал, может быть, показать это дело сенатору вместо диска, а диск приберечь, как запасной вариант, на всякий случай. Как думаешь?

— Как ты можешь сравнивать глобальный контроль над информацией с мелкими играми, хоть и грязными, какого-то директора BGTI?

— Не скажи, народные избранники обязаны прислушиваться к голосу этого самого народа. Они огромные деньги тратят на поддержание рейтинга, а что простому налогоплательщику до, как ты выразился, глобального контроля над информацией? — Ребенка спасти, над которым опыты ставят, — это да, не то что твоя информация.

За одну попытку, пусть и неудачную, его рейтинг подскочит на десять пунктов, а если фотография Джимми с Говардом на руках появится на первых страницах, знаешь что будет твориться? — Толпы девиц будут визжать перед Белым Домом, в машину сесть Уайту не дадут, пуговицы на сувениры растащат. Он еще героя года получит!

— Хм, — усмехнулся Сэм, — картину же ты нарисовал.

— Джимми — хитрая бестия, он на это и без диска должен клюнуть, для него это трамплин прекрасный, — Поль обрел уверенность. — Я даже думаю, а не посетить ли нам его втроем: ты, я и Дейв — произведет хорошее впечатление. Тебя бы только подстричь, — Поль критически оглядел Сэма.

— Я тебе что, пудель? Ты меня на выставку ведешь? — И так обойдется, — возмутился Сэм.

Поль рассмеялся, он ожидал чего-то подобного.

— Поздно уже, — Поль посмотрел на часы, — давай закончим на сегодня. Завтра я пришлю к тебе Дейва, а сам побеседую с Фрэнки, может еще что-нибудь найдется, сенатору показать. У нас остается четыре дня, четверг — не в счет, уйдет на последние приготовления и доработку.

Воскресным утром Дейв позвонил в квартиру Сэма. Поль был не слишком разговорчив, и Дейв не знал, что ожидать, к тому же он не успел забыть позавчерашнюю язвительность Сэма. Порог он переступил с некоторой опаской, но Сэм и не собирался продолжать представление. Он привел Дейва на кухню и сварил кофе.

Отхлебнув из чашки и задымив, Сэм задумчиво сказал:

— Кажется, мы подошли к конечному пункту.

Дейв предпочел не прерывать его мыслей и тоже отпил свой кофе.

— Трудно выбрать, с чего начать, — продолжил Сэм, — надеюсь, ты не сердишься после последней встречи?

Дейв отрицательно покачал головой и снова ничего не сказал.

— Я тебе должен показать всю свою кухню, — Сэм приободрился, — это не сложно, только, может быть непривычно, но ты сразу поймешь. Третьего дня ты настолько неожиданно свою историю выдал, что я действительно обалдел слегка, извини, просто внезапно все очень…

— Сэм, забудь, не сержусь я, правда, не сержусь, — Дейв широко улыбнулся.

Сэм налил себе еще кофе и сказал:

— Вообще-то вы там правы были, когда про Мейл подумали. — Сэм все-таки не удержался и загадочно улыбнулся.

Дейв посмотрел на него с опаской и осторожно спросил:

— Ты что-нибудь нашел?

— Нашел, и довольно давно, помнишь, когда ты на INSC работал, я тебя с постели поднял?

— Так это все-таки вирус был? — вскинулся Дейв.

— Нет, но, понимаешь, очень занятная штука, компьютер-то она блокировала, никуда не денешься, ты сам видел.

— И что это было?

— Пошли, покажу, я этот листок как реликвию храню, — Сэм поднялся, и они перешли в рабочую комнату.

Он вытащил старые листки, запаянные в пластик, и протянул их своему гостю:

— Это было посреди обычного текста, улавливаешь?

— Да… — протянул Дейв, — прекрасная основа для вируса, через SuperVScan пройдет чисто, не засветится, но тебе-то вирус зачем? Глупости все, что можно каким-то вирусом доказать, это детские игрушки просто. Скажу тебе честно, я так и не понимаю, какая нужда у INSC такие провокации устраивать. Ну, выпустят они вирус, пусть даже сработает он, но ведь серьезного вреда нанести не сможет — все скопировано. Максимум полдня, но меньше, конечно, никто работать не будет, а потом переустановят систему, как и не было ничего.

— Что ты ерунду порешь, — разозлился Сэм, хотя еще полчаса назад мысленно давал зарок вести себя хорошо, — и правда, спите вы там. Подумай, представь, не видел ты этой строчки несчастной — где ты будешь вирус искать? — Он же не станет сидеть и ждать, а самоуничтожится, на прерывании можно любую вещь протащить, верблюда сквозь игольное ушко. Восстановят на какой-нибудь водокачке свою систему задрипанную, а в сети уже другой Мейл стоит, с ноги на ногу переминается, как только сервер перезапустят, он туда снова заползет — и опять на полдня веселье?

— Да… — снова протянул Дейв, — пожалуй.

— Скажи спасибо, что сегодня воскресенье, — не мог остановиться Сэм, — а то я бы тебе продемонстрировал, как SVS с заразой борется. Еще день план ответа вирусу писали бы, ручкой, на бумаге, ни один терминал включить бы не посмели, “доктора” несчастные… — Сэм понял, что перебрал и остановился. — Извини меня, ради Бога, нервы все и недосып, а не будь того случая, я бы тоже половину срока в тюрьме праздновал. Вот, полюбуйся, приглашение на ту конференцию я тоже храню.

— Значит это ты тогда на весь Интернет орал, чтобы отменили, а мы подумали, обиделся кто — не пригласили. Но как ты узнал про ФБР и прочее, не мог же ты к ним влезть? — Не успел обидеться Дейв.

— Влез, — коротко ответил Сэм. — Ты сам только что сказал, что вирус мне не нужен.

Подумай, если я такую строчку вместе с Мейл-ом в любое место протащить могу, а потом отцепить там, то кто ей помешает сидеть тихо и слать мне Мейл-ы обратно, докладывать обо всем, что происходит?

— Так…

— Да, именно то, что ты подумал, шпион-невидимка — вот главное применение этой штуки. Я ее Тейлом зову, Мейл-Тейл.

Дейв автоматически наблюдал за Сэмом, вновь потянувшимся за сигаретами. Ему было необходимо время, чтобы переварить все услышанное. Десять лет, думал Дейв, даже больше, Сэм владеет своим секретом, и никогда, никому… Другой бы миллионы на его месте сделал, а он… Весь мир можно контролировать, да что там контролировать… — обрывки мыслей кружились в сознании Дейва.

— Поль рассказал о своих планах? — переменил тему Сэм.

— Почти нет, несколько слов, он не хотел по телефону, сказал, что от тебя все узнаю.

— Ты с Полем не первый год знаком, знаешь его методы, собственно, все наше предприятие на них основано. Поль мне вчера одно старое кино оставил, хочу тебе показать.

Сэм снова запустил эпизод с оглашением приговора и так же остановился на финальном моменте. Дейв молча ожидал продолжение.

— Мы пришли к выводу, что если INSC выступит, то время, которое ты видишь на экране, и есть начало операции. Как ты сказал, повторение “пациентов”? — Если это действительно так, логика подсказывает, что постоянство времени должно быть соблюдено, а мы обязаны акцию INSC перехватить и вытащить на свет.

— Это все хорошо, я сам первый за, но как ты собираешься это сделать, ведь если распустить вирусы сразу из многих мест, одновременно, создать несколько модификаций, то поможет только что-то типа SuperVScan-а, который почти на каждом компьютере стоит, — Дейв начал мыслить профессионально. — За три дня не успеть подготовить такую защиту, чтобы убивала Тейл при входе, даже предположим, у тебя она есть, за это время не распространить ее широко, где-нибудь все равно вирус проскочит.

— Мы с Полем думали об этом. Понимаешь, какую задачу ставит INSC? — Шуму создать побольше, им не нужно все на свете портить, только зубы показать. Вот и нам не стоит пытаться каждого гада изловить. Я о чем подумал — сделать хорошую демонстрацию, красивую, чтобы смотреть было интересно, как вирус распространяется, как эпидемия по сети идет, а главное, где ее источник. Расчет Поля — тоже побольше шума наделать, прессу привлечь, на самом верху кого-то, а что простой смертный в вирусах понимает? Ему зрелище подавай, чтобы дух захватывало.

— Знаешь, есть у меня что-то подобное, — глаза Дейва блеснули, — был у меня стажер, очень толковый парнишка, так он одну программу написал, так и называется “Эпидемия”. Красивая программа, и делает примерно то, что ты описал. Ее чуть-чуть почистить, может, добавить немного, и демонстрация великолепная получится. Начальство тогда меня обругало, чем, мол занимаетесь, театр устроили, так этот парень жутко обиделся, бросил все, даже отзыв не взял, потом с кафедры звонили — просили прислать.

— Это здорово — не надо будет время терять, — Сэм задумался, — она у тебя на работе?

— Дома, — Дейв сделал движение подняться, — я мигом, через час вернусь.

— Постой, постой, не торопись. Успеем, — Сэм усадил Дейва обратно, — это еще не все. Главное, нужно официальное прикрытие, поэтому Поль и подключил к делу твоего шефа. А кто из SVS, кроме тебя, не побежит мгновенно докладывать в INSC?

— Все за будущее дрожат, если AV-компании упадут, драка у ворот INSC будет серьезная.

— Что вполне естественно — всем надо счета оплачивать.

— Не в том дело, не то я хотел сказать, — Сэм вскочил и прошелся по комнате. — Посуди сам, я не могу на свет вылезать ни с демонстрацией нашей, ни с другими заявлениями. Первое, что спросят, а чего это он такие штуки разрабатывает, этот спаситель человечества. Знаешь, как Поль говорит: “Правильная информация — от правильного человека”?

Дейв кивнул.

— Так вот, основная идея, чтобы ты, и никто иной, демонстрировал Тейл в действии, а шеф подтвердит, что SVS уже давно секретно занимается этой проблемой, — закончив, Сэм с облегчением сел.

— Не могу, — тихо проговорил Дейв, — я не стану выдавать Тейл за свою идею.

— Никто от тебя и не требует, это — разработка SVS, а ты ее только представишь.

— Да, но никто, кроме меня, ни о чем не знает, шеф — не в счет, он бизнесмен.

Все и подумают, что я автор Тейла, — Дейв даже рукой взмахнул. — Нет, не могу я.

Сэм растерялся, он совсем не подумал о таком обороте событий. Сам он был готов на все ради претворения в жизнь основной идеи, но Дейв — другое дело. Со своей стороны он был прав, Сэм на его месте поступил бы точно также — последнее дело выдавать чужую находку за свою. В другое время Сэм и не подумал бы такое предлагать, да момент критический, если Дейва не уломать — все прахом пойдет.

— А если… — осторожно начал Сэм, — если бы SVS купила у меня идею Тейла, тогда ты согласился бы?

— Если бы купила — то да, — твердо сказал Дейв, — тогда — другое дело.

— Так твой шеф и купил, — у Сэма отлегло от сердца, — все в порядке.

— Брось заливать, — не принял всерьез Дейв, — знаю я твои штуки, поверил, как же.

— Я контракт могу показать, если ты настаиваешь.

— Покажи, покажи, — Дейв был уверен, что Сэм блефует.

— Убедись! — Сэм выудил из ящика стола бумаги, оставленные Полем и почти насильно всучил их Дейву. — Ну, Поль, ну, умница, — подумал он.

У Дейва вытянулось лицо, он молча возвратил контракт Сэму и, запустив руку в волосы, уперся взглядом куда-то в колени. Надо же, черт, сам влез в ловушку.

Теперь и деваться некуда — сам же и сказал.

— Мне, думаешь, приятно сукиным сыном быть? — процитировал Сэм Поля. — Кто меня всю ночь уговаривал, что дело серьезное? — Если бы не было так серьезно… — Сэм остановился на полуслове. — Дейв, я прошу тебя, нет у нас ничего другого, вся надежда на тебя — не в ногах же валяться, — Сэм даже сделал подобающее движение.

— Ладно, только дай мне слово, что после того, как все кончится, ты опубликуешь контракт.

— Видали, еще один хочет хвастать, что друг — миллионер, — Сэм понял, что выиграл, — хорошо, даю честное слово миллионера. А пока, давай, все-таки, делом займемся, завтра весь день на подготовку демонстрации уйдет.

Как и обещал, около полудня Поль появился у Матью. Одет он был более формально, чем накануне, что Кэрол поняла по-своему. После обмена стандартными ничего не значащими фразами Поль перешел к делу. Общее развитие событий он знал от Сэма, и теперь его интересовала профессиональная сторона. Матью начал с того, что еще раз вернулся ко всем поворотным пунктам происшествия. Поль не перебивал, ему было интересно услышать версию главного героя помимо краткого пересказа Сэма. Он не без удовлетворения отметил, что различий почти не было. Когда Матью перешел к анализу результатов тестов, Поль напрягся, до этого он не нашел во всей истории ни одного факта, за который можно было бы зацепиться, чтобы возбудить дело.

Матью, успевший поразительно много за столь короткое время, углубился в детали, и Поль сразу же сбился и потерял логическую нить.

— Матью, — вставил он, дождавшись паузы, — вы переоцениваете мои знания генетики.

И возьмите в расчет, что тоже самое относится к любому человеку в суде или другом месте, где вам придется что-нибудь кому-нибудь объяснять. Представьте, что вас пригласили прочитать научно-популярную лекцию.

— Но тогда исчезнет смысл, — возразил Матью, — как же я смогу изложить профессиональные вещи на пальцах, не прибегая ни к терминологии, ни к базовым, общеизвестным понятиям?

— Поймите и запомните, что это для вас и ваших коллег они базисные и общеизвестные, а для любого другого они — темный лес. Нарисуйте что-нибудь простое — диаграммы, графики и объясняйте попроще, не пускайтесь в научные изыскания. Как только любой из присутствующих потеряет нить — вы проиграли.

Матью задумался, немного посидев, он поднялся и принес вчерашние графики. Он пригласил Поля за стол, сел рядом с ним и неуверенно сказал:

— Это самое простое, что я могу вам показать, Поль, проще уже не будет, а здесь, действительно, все можно объяснить на пальцах, — он сделал паузу.

Поль кивнул.

— То, что вы видите — динамика генетических тестов Говарда, начиная с первого месяца беременности и до рождения. Здесь нет ничего, кроме финальных результатов анализов, проведенных каждый месяц. Видите начальный участок — если бы не АД-2000, это антидот, который Кэрол получила на втором месяце, сильнейший мутаген, — то эти линии так бы и продолжались до самого рождения, может быть, чуть сдвинулись вверх. Здесь, — Матью указал на начало подъема, — вмешался мутаген, и смотрите, что он вызвал, — резкое ухудшение результата, множественные мутации, а проще говоря, хаос в генах. Дальше организм начал восстанавливаться и дошел вот до этой точки при рождении. На основании этого, теста и делается вывод о генетической группе ребенка. Берем примерно середину неопределенности и получаем что-то в районе 85 процентов — результат NC.

Поль всматривался в график и пытался сообразить, что можно из него извлечь. Ни Матью, ни Кэрол не осмелились ничего добавить, они смотрели на него, как на судью, выносящего приговор. Сообразив, что дальнейшее разглядывание ни к чему не приведет, Поль поднял голову от бумаги и спросил:

— Если я правильно понял, это типичная картина в таких случаях?

— Нет, в том то и дело, что я вижу такое впервые! — сорвался с места Матью. — Смотрите… — он схватил еще лист бумаги и начал чертить классические графики и популярно излагать известную теорию.

Когда он закончил, тишина восстановилась. Поль переместился в кресло.

— Матью, я хочу задать вам несколько вопросов, извините заранее, если они будут совершенно идиотские.

— Глупости, я постараюсь объяснить все, что не понятно, только эти результаты мне самому не ясны, — Матью смущенно улыбнулся.

— Скажите, если продлить эту линию, — Поль встал и протянул Матью график, — через месяц результат пересек бы границу 87 процентов? Тогда это, по крайней мере, не было бы фатально?

— Этого никто не знает, — честно ответил Матью.

— Я задам тот же вопрос по-другому: никто не может сказать, что если бы беременность протянулась еще какое-то время — все равно не было никакого шанса на получение положительного результата?

— Никто не может — это я вам как эксперт заявляю, все, что до сих пор было известно, я на втором диске нарисовал, а здесь — то ли да, то ли нет.

— Можно искусственно продлить беременность?

— Конечно, до месяца можно гарантировать, дальше — сложнее, с определенностью сказать нельзя.

— А после рождения что можно предпринять для исправления всех этих нарушений?

— Из разрешенных методов — трудно сказать, переливания, гормоны — не знаю, а генная трансплантация точно помогла бы, только она запрещена. В нашем случае, правда, совсем другое дело, это не трансплантация, а именно коррекция, ведь начальные условия известны, есть по крайней мере два базовых результата.

— Теперь, к вам вопрос как к эксперту, а не к заинтересованному лицу: рекомендовали бы вы продлить беременность насколько возможно?

— Да, — ответил Матью уверенно.

— Хорошо, — подытожил Поль, — давайте оставим пока все неопределенное, но имея заранее все данные, можно было бы попытаться естественным способом добиться улучшения результата?

— Да, — повторил Матью.

— Хорошо… — задумчиво повторил Поль, — теперь еще вопросы: другой эксперт, не вы, подтвердит, что есть шанс при продлении беременности?

— Трудно сказать, скорее всего, да.

— Тогда по-другому: сможет ли какой-нибудь эксперт сказать, что шансов нет, и любые попытки абсолютно бессмысленны?

— Нет, — сказал Матью определенно.

— Директор имеет диплом эксперта?

— Да.

Поль, до этого подавшийся вперед, откинулся на спинку кресла. Это было, по крайней мере, что-то. При всем разнообразии нарушений закона со стороны директора BGTI, Поль был сильно ограничен отсутствием доступа к информации, теперь хотя бы существовала одна зацепка, основанная на открытых данных, повод к возбуждению дела.

— Мистер Крюгер, — использовала возникшую паузу Кэрол, — почему вас интересуют только сугубо научные данные, директор же знал о существовании этого вещества, и главврач знал, но они предпочли заняться экспериментами, вместо того, чтобы действовать по закону?

— Миссис Фрэнки, во-первых, зовите меня Поль, удобнее как-то, а во-вторых, это еще надо доказать, первый же вопрос защиты будет: “А откуда вы это взяли?” — информация-то закрытая. Здесь вообще все закрыто.

— Я слышала, вы специалист по INSC и уделяете много времени вопросам информации, но этот конкретный случай относится к BGTI, не так ли? — Кэрол как могла сгладила вопрос.

— Не совсем, — Поль полез в дипломат и вытащил оттуда отпечатанный лист бумаги, — взгляните, но я сразу предупреждаю, ваш муж этого не подписывал.

— Откуда это взялось? — недоуменно спросил Матью.

— От директора вашего, мы перехватили это вчера, — Поль как бы извинялся за вчерашнее поведение.

— А что подразумевается под словами “генетический материал”? — спросила Кэрол. — Говард?

— Не думаю, хотя с уверенностью сказать трудно, — Поль перевел взгляд на Матью. — Скажите, а вы уверены, что анализы принадлежат именно ребенку, что это не посторонние пробы или лабораторные опыты, что еще может быть?

— Уверен, я в первую очередь на это смотрел, даже даты совпадают с визитами Кэрол в госпиталь. Первая проба из Флориды, а на остальных стоит код госпиталя.

— У вас есть медицинский файл Кэрол?

— Нет, Сэм сказал, что он тоже закрыт. Да и Фурье не дал мне его в руки.

— Стоп, стоп, я тут что-то не понимаю, — Поль снова отделился от спинки. — Это для посторонних он закрыт, для Сэма, например, а вы имеете полное право на его получение, никто вас не может такого права лишить. Вот что, заполните доверенность на мое имя, и пусть кто-нибудь попробует возразить.

— Есть еще одно обстоятельство… Поль, — сказала Кэрол, — только пятнадцать дней Говард в BGTI, а потом…

— Я все время об этом и думаю, — Поль потер пальцами лоб, — если бы не время — можно было бы взять и BGTI, и INSC в осаду, а тут штурм нужен. Кстати, я отправлю официальный запрос по поводу PTPIC тоже.

Некоторое время все просидели молча. Поль, казалось, полностью ушел в себя.

Потом он пошевелился, пристально посмотрел на Матью и спросил:

— Какие у вас планы на вечер?

— Никаких, а что?

— Если я заберу у вас мужа на пару часов, — спросил Поль Кэрол, — вы не будете скучать?

— Конечно, буду, — улыбнулась она в ответ.

— Что вы задумали, Поль, — недоумевающе спросил Матью.

— Сейчас узнаете, — Поль вытащил телефон и набрал номер Сэма. — Дейв у тебя? — спросил он, дождавшись пока Сэм соизволит обратить внимание на звонок.

— У меня, у меня — мы уже почти закончили, ох и несговорчивый он, столько крови пролил, пока убедил, ты не представляешь.

— Ты прольешь, знаю я тебя, — усмехнулся Поль, — вы заканчивайте, я через час его у тебя заберу, а сам, нестриженый, будешь дома сидеть. Понял? Подготовь его, ладно?

Поль выключил телефон и опять потер лоб.

— Матью, — спросил он, — фамилия Уайт вам что-нибудь говорит?

— Сенатор Джимми Уайт? — переспросил Матью.

— Он самый, я собираюсь нанести ему визит, часа через полтора, — Поль посмотрел на часы, — поедемте со мной, и не забудьте взять с собой свои графики.