"Торнтон Уайлдер. Наш городок (Жизнь в трех действиях с одним антрактом)" - читать интересную книгу автора

МИССИС УЭББ. Конечно.
ЭМИЛИ. Мама, у меня приятная внешность?
МИССИС УЭББ. Конечно. У обоих моих детей приятные лица. Я бы стыдилась,
будь это не так.
ЭМИЛИ. Ну, мама, я же не про то. Я тебя спрашиваю: я хорошенькая?
МИССИС УЭББ. Я уже сказала тебе, да. И довольно об этом. У тебя милое
юное лицо. В жизни не слышала подобных глупостей.
ЭМИЛИ. Ой, мама, ты никогда не говоришь нам правду, ни о чем!
МИССИС УЭББ. Я говорю тебе чистую правду.
ЭМИЛИ. Мама, а ты была хорошенькая?
МИССИС УЭББ. Да, если тебе это так нужно, я была самой хорошенькой
девушкой в городе после Мейми Картрайт. Когда я шла по Главной улице, на
меня оглядывались многие молодые люди, мне делали комплименты...
ЭМИЛИ. Но мама, ты же должна сказать что-нибудь обо мне. Я достаточно
хорошенькая, чтобы кто-нибудь... чтобы люди проявляли ко мне интерес?
МИССИС УЭББ. Эмили, ты мне надоела. Довольно. Ты достаточно хороша
собой, чтобы все у тебя в жизни было, как надо. А теперь иди и отнеси в дом
эту миску.
ЭМИЛИ. Ну, мама, от тебя никогда ничего не добьешься!
ПОМОЩНИК РЕЖИССЕРА. Спасибо, миссис Уэбб, спасибо Эмили.
МИССИС УЭББ и ЭМИЛИ уходят.
Здесь нам снова придется сделать перерыв. Но прежде мы хотим дать
возможность узнать кое-что еще об этом городке.
Переходит на середину сцены.
По-моему, сейчас вполне подходящий момент рассказать вам о том, что
Картрайты начали строительство нового банка у нас в Гроверс-Корнерс. Мы
долго думали, что замуровать в фундаменте здания для людей, которые будут
производить раскопки... через тысячу лет... Конечно, мы положили туда номер
"Нью-Йорк Таймс" и номер "Сентинела" мистера Уэбба...А еще мы положили туда
Библию... и Конституцию Соединенных Штатов, и томик пьес Вильяма Шекспира.
Что вы, друзья, на это скажете? Вы знаете, ведь в Вавилоне когда-то жило два
миллиона человек, а все, что до нас дошло - это имена царей, несколько
договоров о покупке пшеницы. Но ведь каждый день все эти люди садились
ужинать, и отец возвращался домой после рабочего дня, и из печной трубы
поднимался дым - совсем как здесь. Даже когда речь заходит о Греции и Риме,
оказывается, что все наши знания о повседневной жизни людей почерпнуты из
отрывков шутливых стихов и комедий, которые греки и римляне сочиняли для
театра. Поэтому я бы хотел замуровать экземпляр этой пьесы, чтобы те, кто
придет через тысячу лет, могли узнать о простых событиях нашей жизни, а не
только о Версальском договоре или о войне Севера и Юга.. Вы понимаете, что я
хочу сказать? Так вот... вы, кто придет через тысячу лет после нас,
смотрите, как мы жили в начале двадцатого века в маленьких городках к северу
от Нью-Йорка. Вот как мы росли, женились, проводили день за днем и умирали -
вот какими мы были.
Кстати, прошло уже довольно много времени. Сейчас вечер. В церкви
конгрегации идет спевка.
Появляется ДЖОРДЖ, садится на стул, делает уроки, зевает, засыпает над
книгами. Дети дома. Делают уроки. День замедляет бег, как часы, готовые
остановиться.
Появляются хористы, распеваются, затем появляется САЙМОН СТИМСОН.