"Чарльз Уильямс. Канун дня всех святых " - читать интересную книгу автора

катастрофу было невозможно, но все, связанные с авиацией, начиная от
заводского рабочего и кончая маршалом, уже получили новый пакет инструкций.
Эти публичные прения потрясли Ричарда Фанивэла чуть ли не сильнее, чем
смерть жены: уж очень одно не вязалось с другим. Благодаря развитому
чувству благоразумия Ричард понимал: если закон в этой ситуации ничего не
может предложить, в особенности бедным людям, то самое время Короне
продемонстрировать милосердие. Понимал он и то, что Лестер, доведись им
поменяться местами, и не подумала бы отказываться от денежной компенсации,
которую сам он с гордостью отверг. Нельзя сказать, что ее натура была
попроще, или что она, например, любила мужа меньше, чем он ее, нет, просто
Лестер сочла бы справедливым получить хоть шерсти клок с тех, кого он
высокомерно игнорировал.
Министерство иностранных дел, в котором Ричард служил во время войны,
настойчиво предлагало ему длительный отпуск. Сначала он хотел отказаться.
Первое потрясение уже прошло, а последующая депрессия, как он предполагал,
наступит не сразу. Любая утрата дольше всего терзает неожиданностью
происшедшего. Ричард ни минуты не сомневался, что воспоминания о гибели
жены наверняка будут охватывать его на улицах и остановках, в театрах и
ресторанах, и конечно, в их собственном доме. Но ему пришлось с удивлением
отметить, что боль утраты обрушивается на него в местах, которые он считал
только своими - в собственном кабинете, когда он читал протоколы норвежских
переговоров, в подземке, где он обычно просматривал утреннюю газету, в
баре, куда он обычно заходил с приятелями пропустить стаканчик виски. Эти
привычки существовали задолго до того, как он встретил Лестер, но и они не
спаслись от нее. Из какой-то немыслимой дали ее тень ухитрялась вмешиваться
практически во все. Ее присутствие ощущалось постоянно, и конечно,
причиняло боль, но еще больнее было ее отсутствие.
Поэтому Ричард сначала уехал, а потом вернулся.
Уехал, чтобы не ставить коллег в неловкое положение при встречах,
вернулся, потому что не вынес одиночества; однако на работу не вышел, с
этим можно было и повременить несколько дней. А пока он вдруг решил зайти к
Джонатану Дрейтону.
Они познакомились давно, во всяком случае, задолго до того, как
Дрейтон стал известным художником.
Несмотря на свою известность, он был еще и просто хорошим художником,
хотя многие критики недовольно ворчали по поводу слишком пронзительных
красок.
Впрочем, это не помешало им признать Дрейтона баталистом, и две его
картины - "Погружение подлодки" и "Ночные истребители над Парижем" -
считались заметными произведениями искусства военных лет. Он тоже уезжал на
какое-то время, готовился, как говорили, к художественному осмыслению
недавних исторических событий. Незадолго до катастрофы он заходил к
Фанивэлам, но потом уехал в Шотландию и писал Ричарду оттуда. Последняя
открытка как раз уведомляла о его возвращении.
Ричард наткнулся на открытку, перебирая почту, и внезапно решил
заглянуть к художнику. Джонатан жил - то есть оставлял вещи на время своих
отлучек - в Сити, занимая мансарду одного из домов недалеко от собора
Святого Павла. Здесь в одной из светлых комнат располагалась его
мастерская. Художник шумно встретил старого приятеля, притащил в мастерскую
и, как обычно, усадил в самое удобное кресло, а сам примостился на краешке