"Тэд Уильямс. Горящий человек" - читать интересную книгу автора

времена Эркинленда и Озерного Народа остались позади.
Годрик умер, когда мне еще не исполнилось семи, но и за этот краткий срок
успел сделать мою мать несчастной. Он все жаловался и корил ее за то, как она
ведет дом и воспитывает нас с Эльфриком. Дед проводил много времени с братом,
стараясь сделать из него мужчину, который вернет нашему роду копье и штандарт,
но брат был слишком хил и робок - из тех, кто способен управлять только
собственным домом. Годрик винил в этом мою мать, говоря, что она испортила
сына бабьим воспитанием.
Я деда заботила куда меньше. Он никогда не был жесток со мной - только
суров и немногословен, но меня так пугали его белая борода, бранчливый голос и
отсутствие нескольких пальцев, что я всегда дичилась его. Это была еще одна из
причин, по которым он утратил вкус к жизни, о чем я теперь сожалею.
Да, горьким было время вдовства для моей матери; Из хозяйки собственного
дома и жены Великого Тана она сделалась одной из трех взрослых дочерей в доме
сурового старца: одна из сестер моего отца тоже лишилась мужа, а младшую так и
не выдавали замуж, чтобы она заботилась о старике на склоне его лет.
Мне думается, мать тогда приняла бы руку даже самого бедного рыбака, имей
он только свой дом и не будь у него никого из родных. Но вместо этого к ней
посватался человек, чье имя заставляло трепетать всех и каждого.

* * *

- Какой он, твой отчим? - спросил однажды Телларин. - Расскажи мне о нем.
- Он твой господин и повелитель, - улыбнулась я. - Что еще можно к этому
добавить?
- Скажи мне, что он говорит и делает в кругу семьи, у себя за столом. - И
лицо Телларина сделалось вдруг по-мальчишески удивленным. - Надо же! Мне
кажется кощунственным даже спрашивать об этом.
- Он такой же человек, как и все. - Я закатила глаза. Вольно же людям
представлять других большими и важными, а себя - ничтожными козявками. - Он
ест, и спит, и пускает ветры. Когда мать была жива, она говорила, что он
занимает в постели больше места, чем трое других, вместе взятых, потому что
мечется во сне и говорит вслух при этом. - Я нарочно принижала отчима, потому
что мне казалось, будто Телларин интересуется им больше, чем мной.
Мой наббанский солдат посерьезнел.
- Как он, должно быть, горевал, когда она умерла. Он, наверное, очень
любил ее?
Как будто я не горевала! Я поборола искушение снова закатить глаза и
сказала со всей уверенностью юности:
- Я думаю, он вовсе ее не любил.

* * *

Мать сказала однажды, что, когда отчим со своими присными впервые появился
на луговых землях, держа путь к Королевскому озеру, всем показалось, будто это
небесное воинство спустилось на землю. Трубы возвещали об их приближении, и
люди сбегались отовсюду, словно к процессии, несущей святую реликвию. Доспехи
и копья рыцарей сверкали, начищенные до блеска, а на знаменах была вышита
золотом цапля - герб их господина. Даже кони наббанийцев были крупнее и
горделивее, чем наши эркинлендские лошадки. За воинами шли стада овец и