"Алан Уилльямс. История ленивой собаки " - читать интересную книгу автора

Мюррей посмотрел на Жаки. Повернувшись к нему спиной, она стояла у окна
и смотрела на острые черные листья банановых пальм. Окно было открыто,
насекомые с писком бились о сетку. Не включая света Мюррей подошел к Жаки и
взял ее за руки, чуть ниже плеч. Ее лицо было погружено в тень черных волос,
тело напряжено и таинственно, сквозь грубый полевой френч Мюррей ощутил ее
дрожь. В момент, когда они выехали на автобусе из аэропорта и поехали вокруг
холма с блестящей, как кинжал на солнце, пагодой в центр города, Мюррей уже
знал, как все это будет.
Самолетов на Вьентьян не было - ничего до полудня следующего дня. Отель
представлял собой обшарпанное бетонное здание с садиком, где в клетке сидел
живой медведь, и два французских пилота попивали в баре перно. Кроме них был
только один постоялец - датчанин, прибывший в Луангпхабанг для составления
словаря местных диалектов, он слонялся по холлу и ворчал, недовольный тем,
что в отеле нет розетки для его электробритвы. Бесплатного виски не
оказалось, но после экономного ужина Райдербейт завязал разговор с пилотами,
и они купили ему и Джонсу бутылку паршивого вина. Мюррей и Жаки осторожно
уклонились от выпивки и смогли скромно удалиться наверх.
Мюррей поцеловал Жаки в шею, и она спросила:
- Дверь закрыта?
- Закрыта, - прошептал он, не шевеля губами. - Насколько я знаю
Райдербейта, они будут пить внизу не один час.
Она согласно кивнула головой:
- Французские пилоты, пустой отель, плохое французское вино. Тебе не
кажется, что это грустно?
- Почему? Они сами выбрали эту работу, их не призывали.
- Раздень меня, - сказала она, не двигаясь с места.
Одну за другой он расстегнул пять оливково-зеленых пуговиц, и френч
упал на пол. Ее тело было очень темным на фоне белого бра, которое он
выключил, чувствуя, как она вся снова задрожала. Гладкие покатые плечи,
округлый живот с крохотным диагональным пупком - символом французской
хирургии. Мюррей сжал полную грудь с напряженными сосками, развернул Жаки к
себе, прижался к ней, чувствуя охватывающее его возбуждение, и, умело
расстегнув молнию у нее на брюках, стянул их с бедер вниз по длинным ногам.
"Слишком хорошо, слишком быстро, - думал он, лежа на постели рядом с Жаки,
целуя темный треугольник волос и чувствуя, как изгибается ее тело, - я сошел
с ума, она сошла с ума". Насекомые с писком бились о сетку, а вентилятор со
стуком продолжал медленно вращаться под потолком.
Он занимался с ней любовью в ритме вентилятора, пока его стук не
перекрыли ее вздохи и стоны и последний долгий вскрик, отлетевший в ночной
Луангпхабанг, в сердце джунглей. Мюррей лежал без сил, постепенно он начал
чувствовать жжение от ее ногтей, впившихся ему в спину и плечи. Мюррей
вспомнил истории, которые ему рассказывал Чарльз Пол об этих девушках из
французского Алжира, которые могут сидеть на бульваре и смеяться над
линчеванным мусульманином, распластанным у их ног. Чудесных темных ног.
- Почему они называли вас "pieds-noirs"? - спросил он.
Она прошептала что-то неразборчивое, все еще обнимая его, сжимая его
бедрами, стараясь не отпустить от себя, а когда он освободился, она еще раз
вскрикнула и впилась в него ногтями, на этот раз очень больно.
- "Pieds-noirs"*? - пробормотала она. - Так бедуины называли первых
белых, обосновавшихся в Алжире, из-за их черных ботинок.