"Роберт Уилсон. Компания чужаков" - читать интересную книгу автора

фронтам, если гибель Шестой армии - начало всеобщей катастрофы, то наших
офицеров ждет такое же воздаяние, как негодяев и палачей из СС. "Приказ о
комиссарах" замарал нас всех.
Вот где источник моего отчаяния, вот почему я удалился с поля боя
и жил эти два года с ощущением своей беспомощности и никчемности. Когда же к
беспринципности присоединилась еще и очевидная неспособность руководства
решать проблемы растянутого фронта и окруженных армий, я осознал, что с нами
покончено, военная логика не работает более. Смирившись с "приказом о
комиссарах", мы пожертвовали не только своей честью, вместе с честью было
отдано все, что составляет воинскую доблесть и ремесло. Наши генералы
утратили мужество, нами командует фельдфебель. И я не могу перенести, что
этот всеобщий кошмар привел к смерти моего первенца. Я уже не так молод,
будущее простирается передо мной как пустыня, от моей веры и убеждений
остались лишь руины. Все погибло, все, за что я боролся, что любил, во что
верил.
У меня к тебе две просьбы. На мои похороны явится майор Манфред
Гислер, офицер абвера. Если ты разделяешь убеждения, которые я высказал в
начале этого письма, поговори с ним. Если нет, говорить с ним не стоит.
Выбор за тобой.
И второе: мое тело будет кремировано, и я хочу, чтобы ты развеял
прах на кладбище в Ванзее, над могилой Розмари Хауссер (1888-1905).
Желаю тебе прожить полезную и счастливую жизнь. Верю и надеюсь,
что когда-нибудь, в мирные времена, ты сможешь вернуться к своим ученым
занятиям.

Вечно любящий тебя отец

P.S. Непременно уничтожь это письмо после прочтения. Сохранив его,
ты подвергнешь опасности самого себя, свою мать и майора Гислера. Если мой
прогноз об исходе войны окажется верным, ты еще увидишь, как будут карать за
подобные мысли, тем более изложенные письменно.

Перечитав письмо, Карл сжег его на каминной решетке. Ленивый,
зеленоватого оттенка огонь пожрал бумагу, превратил ее в черный прах. Карл
вновь опустился в кресло у окна, он сидел неподвижно, более всего
потрясенный тем, что отец впервые позволил ему заглянуть в свою душу. Он
сидел, пока не собрался с мыслями: перед матерью он хотел предстать
сосредоточенным и спокойным. В нем бушевали гнев и скорбь, а эти две эмоции
плохо уживаются вместе.
Он вышел к матери, и ему бросилось в глаза, что она так и не переменила
позу. В скудном свете он отчетливо увидел, как просвечивает кожа ее черепа
под легким пухом седых волос. Никогда прежде он этого не замечал.
- Итак, - заговорила она, не дав ему даже присесть, - теперь ты знаешь
об этой девушке.
- Он просил меня развеять его прах над ее могилой.
Мать кивнула и глянула через плечо, как будто ей послышались чьи-то
шаги на пороге. Свет упал на ее лицо: ни печали, ни протеста, спокойное
приятие.
- Она была дочерью офицера. Он полюбил ее, а вскоре она умерла. Мне
кажется, они и знакомы-то были всего неделю.